Особенно,... 
96 
Сейчас он метнулся в Москву, как будто это могло немедленно исправить положение. Он спешил на поезд, потому что не в состоянии был проходить утомительную процедуру регистрации на рейс, таможенный досмотр, часовое ожидание в зоне вылета, потом ожидание посадки, когда за окном, как на ладони, самолет, готовый подняться в воздух. А автобус все не подают. А самолет готов. А автобус все не...
Нет, невыносимо!
Он решил ехать «Сапсаном». Самый быстрый поезд, к тому же приходит в центр, на Ленинградский вокзал. Там ему немедленно подадут машину. Водитель включит мигалку, и мимо пробок, мимо всех страждущих и томящихся, слушающих попсу или «Радио Классик», жующих и пьющих, матерящихся и тоскливо молчащих, он помчится к своей цели. Он еще в состоянии все исправить.
«Я не могу вернуть тот самолет...» – застонал от бессилия Валя. Вот если бы вчера... Вчера это еще было возможно, а сегодня уже нет.
– Что с вами, Валерий Сергеевич? – испугался водитель.
– Нет, ничего. Прибавь газу. Мне срочно надо в Москву.
Он еще не знал, что в Москве его ждет очередной неприятный сюрприз. Блюдо подали горячим, в папочке, как на тарелочке, с соблюдением всех должностных инструкций, как он любил. Ах, если бы Громов об этом знал, он бы, конечно, в Москву не торопился.
– Что это? – Валя с опаской посмотрел на папочку.
– Есть новости по делу об убийстве Северного.
– Докладывайте, – кисло сказал Громов. – Начните сразу с главного.
– В общем, все хорошо.
– Что, Семенова пришла сдаваться?
– Нет. Не Семенова.
– Неужто братец ее?
– Нет, Валерий Сергеевич, не брат. Пока еще никто не пришел сдаваться. Но явка с повинной, похоже, наклевывается.
– Что вы мне мозги парите! – взорвался он. – Докладывайте по порядку!
Доклад его не обрадовал.
– Ну а доказательства есть? – напряженно спросил Громов.
– Да, все подтвердилось. Прямо картина «Иван Грозный убивает своего сына», Валерий Сергеевич! В деталях!
– Что это тебя на живопись потянуло? – скривившись, спросил Валерий. Его в последнее время от живописи тошнило.
– От вас заразился, Валерий Сергеевич! Музеями, понимаете, навеяло. Тщательная проверка в родном городе Ильи Северного дала такой вот результат. Убийство можно считать раскрытым. Брать убийцу и...
– Погодите. Очень уж все просто.
– Ждем ваших распоряжений!
– Вот и ждите.
«Дело можно закрывать...» – думал он, оставшись один в кабинете. Голова невыносимо болела. Он мечтал о таблетке снотворного, а лучше о двух, последнее время сон к нему не шел, хотя домой он приходил совершенно без сил. Ему могло помочь только сильное лекарство. Но сначала надо сделать дело.
Итак, проверка в музее результата не дала. Каретникова его послала, а самолет улетел. Дело по обвинению Екатерины Семеновой в убийстве Ильи Северного рассыпалось. Угасла последняя надежда. «Иван Грозный убивает своего сына!» А ведь попал коллега! В самую точку! Убивает своего сына... Кто бы мог подумать, что история десятилетней давности, случившаяся в каком-то провинциальном городке, название которого мало кому известно, так повлияет на события дней сегодняшних?! Развалит дело о краже антиквариата, в котором заинтересованы богатейшие люди страны! Копеечное дело провалит миллионное! Вот вам, ирония судьбы!
«И что мне остается? – подумал Громов, выдвигая ящик письменного стола. – Ты же не оставил мне выбора, Голицын». Оружием он пользовался редко. Почти никогда. Честно сказать, только на стрельбище, в деле применять не приходилось. Но сегодня он забрал табельное оружие из сейфа и твердо решил унести домой. Потому что засадить Голицына в тюрьму не получилось. А оставить его на свободе, доступного Виолетте, было равносильно собственной смерти. Он твердо решил красавицу Виолетту никому не отдавать. Значит, надо устранить Голицына физически.
И Громов решился. Это был его последний шанс. Он дрожащими от напряжения руками вынул из ящика пистолет и проверил, все ли в порядке, есть ли в обойме патроны? Возня с оружием его немного успокоила. В любом деле есть самый весомый аргумент. Самый последний. И самый надежный. Нет человека, нет проблемы. Все решается простым нажатием на курок. И он решился. Рука сама потянулась к телефону.
– Где сейчас Голицын? – спросил он.
– В Москве!
– Как в Москве? Что он здесь делает?
– Они тут с Семеновой любовь крутят. Картина Репина «Свадьба»!
– У Репина нет такой картины, – мрачно сказал Валя.
96 
