ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  15  

- Ты только это... никому. Что застукал у меня мэрову дочку, - попросил Герман, заходя следом за ним на кухню.

- Так это дочь мэра?!

- А ты ее не узнал?                

- Без одежды трудно. Она ведь вся такая... Модная, - сказал, почти уже успокоившись. Вол-.  на отхлынула.

- Ну, ты даешь! Такую девушку и не узнать!

- Главное ее украшение — это папа. Благодаря ему в первых красавицах ходит, а без него она такая же, как все. Не лучше и не хуже. А может, и хуже, -добавил назло Герману за то, что тот не лучшим образом отозвался когда-то о внешности Маши.

- Но-но! Ты смотри, при Веронике это не ска--   жи! Правдолюбец! И о сегодняшнем - молчок. Я

тебя попросил. Отец еще не знает, что она верну­лась.

- Как это не знает? Что, с поезда прямо к тебе?

- Она по телефену сказала отцу, что приедет вечерним. А приехала утренним. Взяла на вокза­ле такси - и прямиком сюда.

- А зачем такие тайны?

- Да ты присядь. Присядь. Александр тяжело опустился на табурет:

- Водички бы попить.

- А может, водочки?

- Я теперь не пью. Мне нельзя.

- Ну тогда я тебе клюквенного морса налью. Хочешь морса?

И Герман полез в холодильник. Жил он один, но в двухэтажном коттедже всегда было чисто и уютно. И клюквенный морс в холодильнике имел­ся всегда. А ведь его еще надо приготовить! Не Герман же этим занимается? И уж конечно не мэ-рова дочка. Родители Германа, жившие раньше на Фабрике, выйдя на пенсию, продали квартиру и уехали в родную деревню. Деньги отдали един­ственному сыну. Остаться рядом не захотели. Де­ревня, откуда оба были родом, находилась кило­метрах в сорока от N. Мать наведывалась к Гер­ману редко и поддерживать идеальный порядок в этом доме, естественно, не могла. Впервые за­думался: кто она, женщина, о которой Герман иногда говорит с такой грустью и нежностью? На которой не женится, но и от услуг ее не отказы­вается? Вот уже долгие годы ее присутствие чув­ствуется везде. Еще одна тайна. И сколько же их еще в жизни Германа?

Морс оказался очень холодным. И приятным на вкус. Собранная в этом году клюква созрела еще не вся, и чтобы приготовить напиток, надо было тщательно перебирать ягоды. Какие на морс и варенье, какие в лежку. Кто-то же этим занима­ется. Для Германа.

- Ну что, успокоился? - миролюбиво спросил Горанин. — Напился?

- Ты меня выгоняешь?

- Сашка, почему с тех Пор, как ты вышел из больницы, в каждом моем слове ищешь подвох?

- А ты не догадываешься?

- Догадываюсь, что я самый для тебя винова­тый. Ну убей меня за это!

- Это не так-то просто. — Завьялов прищурив­шись, посмотрел на Германа. Медвежья шерсть на его широкой груди курчавилась, и сам он был такой же могучий, как лесной зверь. Попробуй убей такого!

- Ты чего прилетел-то? - зевнул Герман, слов­но не услышав последней фразы.

- Я знаю, что утром тебе звонила моя жена.

- И что с того? -насторожился Герман.

- Как муж я имею право знать, зачем? Что это был за разговор?

- Деловой разговор, - пожал плечами Герман.

- Какие могут быть дела у тебя с моей же­ной? - Он сделал упор на слове «моей».

- Ты хочешь сказать... Постой-ка... Хочешь сказать, что я и Маша... Что я могу с Машей... Да ну тебя! - И Герман расхохотался.

- Она что, не так хороша для тебя, как мэрова дочка? - неожиданно обиделся за жену Завьялов.

- Да не в том дело! Ну что ты задираешься? В городе хватает красивых женщин, и уж конечно мне незачем крутить роман с твоей женой. Не в обиду ей будет сказано, а просто... Да зачем я пе­ред тобой оправдываюсь?—разозлился вдруг Гер­ман.

- А затем, что ты передо мной виноват!

Герман вдруг побледнел. Да-да! Горанин ис­пугался! Камень у него на душе лежал! Стопудо­вый! Чутье подсказало. Ах, это чутье!

- Ну хорошо, мы говорили о твоей работе. Маша просила чем-то тебя занять.

- Вот как?

- Слушай, Зява, ты извини, но... меня женщи­на ждет. Приходи завтра. И мы договорим.

- А рисунок она тебе не передавала?

- Нет. - Герман поспешно отвел глаза и вдруг спохватился: - Какой рисунок?

-Ладно, не прикидывайся! Тот, что я нарисо­вал этой ночью. Разбитая витрина.

- Сашка, чес-слово! Знал, что ты чего-то ма­люешь, но стены своей спальни этим украсить не спешу.

- Что, может помешать процессу? - усмехнул­ся Завьялов.

- Какому процессу? - рассеянно спросил Гер­ман.                                 

- Процессу любви. Значит, не брал рисунок?

  15