18 
— Заткнешься ты или нет, — прошипел Сивко. — Этого мне никто не смеет говорить.
— Да брось! Я помню нашу первую с тобой встречу. А было это лет эдак пятнадцать тому назад…
— Люда, перестань, — одернул ее Воронов.
— Как ты меня назвал?
— Разве ты не Людмила по паспорту?
— Ха-ха, по какому?
— А у тебя их что, несколько?
— Мы вино сюда пришли смотреть или обсуждать личную жизнь Бейлис? — вмешался Таранов. — Лично мне это неинтересно. А вот пошарить по шкафам… Сколько же все это может стоить? Воронов, признаю, ты удачно вложил деньги. На этом можно хорошо заработать.
— Я не собираюсь продавать свою коллекцию, — резко сказал тот.
— Собираешься еще вина прикупить?
— Да. — И Воронов бросил выразительный взгляд на Бейлис. Вот для чего здесь она, мол. Я терплю, и вы терпите.
Они пошли вдоль длинного ряда шкафов вслед за хозяином, который продолжал показывать имеющиеся у него сокровища. Иногда называл цену.
«Сумасшедший, — думал он. — Нет, не сумасшедший. Коллекционер. Похоже, после смерти жены вся его страсть досталась коллекции. Тем более с сыном не ладит. Он проводит здесь часы, в подвале, один, среди винных бутылок. Быть может, разговаривает с ними. У него странные глаза. Сумасшедший. Нет, коллекционер. Интересно, как погибла его жена? Что с ней случилось?»
Экскурсия затянулась надолго, Бейлис начала скучать. И даже спросила:
— А нельзя ли чего-нибудь открыть? Ну не свинство: ходим среди вина и не пьем!
— Наверху стол с закусками, — холодно сказал Воронов. — Если ты устала, можешь подняться наверх, выпить и закусить.
— Я так и сделаю, — кивнула Бейлис. — Миша, пойдем?
Он разочарованно вздохнул и под внимательным взглядом хозяина развел руками: мол, что тут поделаешь? Дама просит.
— Михаил Андреевич, я организую для вас персональную экскурсию, — пообещал Воронов. — И даже с дегустацией. Хотите?
— Да, очень хочу!
— Завтра. Я вижу, вы разбираетесь в коллекционных винах.
— О, да! Стаж у меня небольшой, но я стараюсь. Изучаю литературу, собираю свою собственную коллекцию.
— И много насобирали?
— Я их не считал. Я имею в виду бутылки.
— А где вы их храните?
— Где храню? В подвале, разумеется.
— У вас специальное оборудование? В загородном доме? Вы их в шкафах-холодильниках храните или же в обычных шкафах? А может, в бочках?
— Я… э-э-э…
— Миша, пойдем же! — нетерпеливо потянула его за рукав Бейлис.
— Извините.
— Мы завтра продолжим, — мрачно пообещал Воронов.
— Хорошо. — Он шагнул на лестницу и вытер пот со лба, хотя в подвале было прохладно: уф!
Она опять шла первой, точнее, поднималась по ступенькам, то и дело опираясь рукой о стену.
— Успокойся, — сказала вдруг, не оборачиваясь.
— С чего ты взяла, что я волнуюсь? — пробормотал он.
— Я тебя не выдам.
— Не выдашь?
— Брось, — она остановилась и обернулась. В упор посмотрела на него.
Глаза у нее были темные, но не синие, а карие. Он попытался представить Бейлис с натуральным цветом волос, скорее всего, шатенкой, без наращенных ресниц, силиконовых губок и огромного бюста. Заурядная внешность. Она вся искусственная. Но, похоже, добрая баба. Выстрадавшая свое богатство и натерпевшаяся.
— Я не знаю, зачем ты сюда приехал, но с Вороновым поосторожнее, — предупредила она. — С ним шутки плохи. Я тебя не выдам. Если, ха-ха, это не вопрос жизни и смерти. Все ж таки Воронова я знаю много лет, а ты, красавчик, непонятно, что за фрукт.
— Я…
— Ночью. Ты все мне расскажешь ночью. Я буду тебя ждать.
И она вдруг резво побежала вверх по ступенькам. «Здесь все играют, — подумал он. — Это не замок — театр. Сплошь фальшивка. И она играет. Что ей здесь нужно? Или… кто? Деньги? Хочет продать коллекцию покойного мужа? Или Таранов. Вновь замуж хочет? Тогда зачем же Бейлис их злит?» Он терялся в догадках, поднимаясь по крутой лестнице.
Остаток вечера прошел без эксцессов. Елизавет Петровна так и не спустилась больше к столу, Бейлис, в отличие от других гостей, с аппетитом поужинала, ей прислуживал хмурый Зигмунд. Не пристало сомелье предлагать и разливать банальный ликер.
— Я ем от пуза и ни капельки не поправляюсь! — похвасталась Бейлис, налегая на закуски. — Конституция такая.
— Приятного аппетита, мадам, — хмуро сказал Зигмунд.
Иван Таранов был задумчив, а Сивко неожиданно для всех разозлился. И даже попросил водки.
18 
