59 
Во время этих бесед Саша, человек далекий от религии, сделал вывод, что священники знают свое дело гораздо лучше психотерапевтов. Или просто ему не повезло. Психотерапевтом в «Энергетике» работала эффектная дама средних лет, с научной степенью, то и дело исчезающая на два-три дня повышать свою квалификацию даже в Москве, на каких-то курсах и семинарах. Видимо, собственные успехи, внешность, значимость и то, что она такая ученая, занимали даму гораздо больше, чем ее пациенты. Им она в первую очередь сообщала о своих успехах и рассказывала о Москве. По ее мнению, одно это должно было их вылечить.
Слушать о Москве Туманову было неинтересно, он кивал и молчал, а дама, хотя и была психотерапевтом, истолковывала его молчание как успех метода лечения собственным красноречием и почти не умолкала. Хотя, насколько он знал психотерапию, говорить должен был пациент, то есть он. Закончив часовой сеанс лечения у ученой дамы, он шел к отцу Игнатию и рассказывал ему о джиннах. Тот внимательно слушал и не возражал против существования этих явно не божьих тварей. И даже не пытался выдать джинна за черта, чтобы заняться изгнанием бесов.
– Простил – и хорошо, – оглаживал густую, с проседью бороду отец Игнатий и еле заметно вздыхал. – Жить надо, раз Бог тебя к себе не захотел. Это тебе испытание.
– Значит, джинны есть?
– Все есть. Все, во что веришь, сынок, оно и есть. Только он тебе больше являться не будет. А чего нет, то забыто.
– Хорошо. Я забуду.
Саша сунул руку в карман и достал оттуда мятую десятку и горсть монет.
– На память оставлю. А хотите, вам отдам? На храм? Это меня спасло, может, еще кого-то спасет.
– Оставь себе, сынок, – священник ласково погладил его по руке. – Пригодится.
– Вы тоже считаете меня сумасшедшим?
– Это не безумие, а послушание. Время лечит. Все пройдет. Живи здесь. Молись, очищайся. Бог увидит твои старания и грехи простит. И откроется тебе путь, и новая жизнь у тебя начнется.
– Спасибо, отец Игнатий.
Недели через три ученая дама взахлеб рассказывала его матери:
– Вот оцените, какие успехи! Я занимаюсь с ним каждый день! И результат налицо! Он уже не видит этих денег!
– Каких денег?
– Десять рублей и мелочь. Как-то раз во время очередного сеанса он полез в карман пижамы, якобы вынул оттуда что-то, и, показав мне пустую руку, предложил взять их на память, десятку с копейками. Он утверждает, что эти деньги его и спасли.
– Но у него есть деньги, – растерялась Ирина Витальевна. – Я ему оставила на расходы. Как это он их не видит?
– Ах, вы не понимаете! Те деньги из его видений! Которые якобы были у него, когда он лежал в коме! Он ведь так и сидит на моих сеансах: левая рука в кармане. Будто бы их пересчитывает, эти монеты. Ах, какой интересный случай! – захлебнулась от восторга ученая дама. – Мы непременно обсудим его на следующем семинаре в Москве! Ведь у вашего сына не шизофрения, не амнезия, не аутизм, не… Это вообще ни на что не похоже!
– Мой сын абсолютно нормален.
– Да, потому что я с ним работаю.
– Сколько я вам должна? – порозовела Ирина Витальевна и полезла за кошельком.
– Ах, что вы! Уберите немедленно! Это моя работа!
– Разве так благодарят? – внушала потом сестре тетя Марина. – Ты будто вчера родилась! А еще москвичка! Она же в Москву ездит!
– И что?
– У вас же много квартир! Пригласи ее в гости, переночевать. В гостинице-то дорого.
– Да, надо ей сказать.
Здесь работал тариф «услуга за услугу», потому что денег ни у кого не было. Брать их «не за работу» даже считалось неприличным, то есть не по ведомости, в день аванса или зарплаты, а за «хлопоты». Хотя презенты в виде бутылки коньяка и коробки конфет приветствовались. Но только не деньги. Ирина Витальевна поняла это, и они с психотерапевтом вскоре нашли общий язык. А на одном из сеансов, по привычке сунув руку в карман, Туманов нашел там мятую десятку, которую тайком запихнула мама. Ученая дама обрадовалась, а он огорчился и, выложив купюру на стол, долго и тщательно ее разглаживал под внимательным взглядом ожидавшей от него очередного фокуса женщины.
– Это деньги, – сказал он.
– Я вижу, что деньги.
– Но это не мои деньги.
– А как вы их отличаете? – жадно спросила ученая дама, и он посмотрел на нее с жалостью.
– Вам когда-нибудь подавали милостыню?
– Что-о?!!!
– Хотя бы во сне.
– Я работаю!
– И вы уверены, что ничего плохого с вами не случится? С кем угодно, только не с вами. Болезнь, автокатастрофа, крушение самолета.
59 
