81 
– Неправда. Игорь Александрович вас любит.
– Да какая теперь разница? Сын умирает, и я… Не переживу… Все равно, кто… как… Лучшее, что было, – сын…
Лучшее, что было у них. У нее тоже. Она хоронила свою любовь, Ирина Витальевна – сына и семейные тайны.
Но теперь все изменилось. Саша жив. Он вышел из комы. А у нее есть информация, которую можно обменять на другую, гораздо более ценную. Этому научил ее Женя. Она не хотела жить по его правилам, но это получалось само собой. Она даже начала говорить как он, гладкими, обкатанными фразами, с соблюдением всех правил грамматики, исключающих любые эмоции. Доводить до окружающих свою точку зрения. Убеждать их в своей правоте.
Любые переговоры надо доводить до конца.
И она упорно продолжала ходить к Игорю Александровичу, по-прежнему борясь с искушением рассказать ему семейную тайну.
«Это же шантаж. Господи, до чего я дошла и все из-за своей нерешительности! Как он поступит, когда узнает?» – гадала она, глядя, как Туманов-старший вытягивает из пачки очередную сигарету и нервно прикуривает. В ее присутствии он все время курил.
– Саша не звонил?
– Нет, – отводил глаза Игорь Александрович.
– Мне очень надо с ним поговорить.
– Не надо.
– По-вашему, женщину, которая позволила себе слабость, простить нельзя?
– Это Женька-то слабость? Тот еще кобель! Нашла, на кого Сашку променять!
– Но ведь Саша был в коме! И все, в том числе и вы, думали, что он умирает! А я… Я живая, поймите! Меня, по-вашему, простить нельзя, а если мужу изменяют? Здоровому, любящему. Это можно?
– Я таких женщин не знаю и знать не желаю, – отрезал Туманов.
– Ошибаетесь!
– Ты на что намекаешь?
Она прикусила язык. Чуть не проговорилась. Вот что Женя из нее сделал за три года! И сделал сознательно! Та жизнь, которую он ей предлагал, была, без сомнения, достойной. Ею живут люди, которые считают себя элитой и на всех прочих смотрят свысока. Но это не ее жизнь. Совсем не ее. Вот почему она так мучилась.
То, что произошло этим утром, можно было считать ссорой. Не окончательным разрывом. По дороге на работу Аля хотела позвонить Жене, но потом вспомнила, что у него важное совещание. Она почему-то стеснялась звонить ему на работу. Еще больше стеснялась приходить в его офис, хотя он на этом настаивал. Женя во что бы то ни стало хотел показать ей свой кабинет, охрану на входе в здание, свою секретаршу и как смотрят ему в рот сотрудники, ловя каждое слово. Как они беспрекословно выполняют любое его указание. В этом было чисто мальчишеское бахвальство, желание произвести на нее впечатление. Ей же были неприятны и охрана у входа, и оценивающие взгляды сотрудников, а особенно секретарши. И хотя та была предельно вежлива, во взгляде белокурой красавицы сквозило плохо скрываемое презрение. Должно быть, от зависти секретарша наверняка считала себя более достойной Евгения Орлова и мысленно вовсю крутила с ним захватывающий роман, где были море, пальмы, белый пароход или, скорее, шикарная яхта. Были президентские номера в роскошных отелях, шампанское в номер и кофе в постель, сначала повышение по службе, а в конце – обручальное кольцо на пальце и статус законной супруги олигарха. Все женские мечты заканчиваются свадьбой.
– Она замужем, – сказал как-то Женя. – Я не хотел, чтобы ты переживала по этому поводу, и взял в секретарши замужнюю.
– Мне все равно, – соврала Аля.
– Даже если сейчас у тебя нет таких мыслей, в чем я сомневаюсь, то потом появятся.
– Откуда ты знаешь?
– Я хорошо знаю женщин. Радуйся.
Ей же хотелось плакать. Он все устроит. Потому что хорошо знает женщин. Его секретарши будут замужними, их горничные некрасивыми, а няни старыми. Внешне он все обставит так, будто они большая дружная семья. Почему же ей хочется плакать?..
Она вытерла слезы порванным халатиком, потом засунула его на самое дно платяного шкафа и сняла с плечиков костюм, чтобы пойти на работу. Несчастны люди, которые не умеют принимать решения, не могут сказать «нет». А ведь это самое нужное на свете слово…
Прошел день. Она успокоилась, Женя тоже уже должен был остыть, но по-прежнему не звонил. И еще день прошел, и еще один. «Он же выдвинул свои условия», – вспомнила она. «Когда ты поймешь, чего хочешь. И придешь с ответом на этот вопрос».
Он выдвинул условие. Она вдруг занервничала. Так можно потерять все. Женя ей не безразличен, физически она не чувствует к нему отвращения, скорее напротив. Ведь он такой… В общем, такой. Во время ночных мучений, когда природа берет свое, она гораздо чаще вспоминает его, чем Сашу. Когда Женя, возбужденный ее сопротивлением, порвал ее халатик и умелыми руками расстегнул лифчик, у него было такое лицо, что она сама себя испугалась. Ей захотелось принять в себя эту силу, выносить и умножить, и она закрыла глаза и послушно замерла. Если бы не телефонный звонок…
81 
