Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
120 
– Бывал здесь раньше? – спросил меня подошедший Иван-моторист.
– Не помню, – уже привычно съехал я. – Но кажется, что нет.
– Хорошее место, и стоять будем долго, – явно отпустил он комплимент Благовещенску. – Как с делами разберемся – гулять пойдем, тут есть куда зайти.
– Это я без проблем.
– Команда про то, что тебе задолжали, не забыла. Тут гульнем.
– А, это хорошо, – поддержал я идею. – А то уже сомневаться начал, кому по голове досталось, мне или вам. Сейчас чего ждем?
– От капитана рейда подойдут, плату принять и судно досмотреть. Потом уже гулять можем.
Подошли совсем скоро, два немолодых мужика с револьверами на поясе и с латунными бляхами на груди, а с ними два солдата в форме. Мужик поднялись на борт, а солдаты встали у сходен, привычно расставив ноги и зацепив большие пальцы за ремни.
Солдат я видел впервые, так что глянуть было любопытно. Форма серовато-зеленая, из грубоватой, но добротной ткани, бриджи и заправленные в них рубахи. Рыжие сапоги, рыжие же ремни, поясные и наплечные, с многочисленными брезентовыми подсумками, по сгибам обшитыми все той же рыжей кожей. Широкополые шляпы-панамы, вроде тех, что раньше в Советской Армии носили в Средней Азии и в Афганистане, только поля совсем прямые. Знаки различия, мне непонятные, на уголках воротничка рубашки, без всяких петлиц. На ремнях, в открытых кобурах, револьверы, винтовок нет. Да, вполне похоже на армию регулярную, в отличие от нашего ополчения.
Формальности много времени не заняли. Мужики с бляхами пошастали по трюму, приняли оплату за стоянку от Игнатия и, прихватив с собой обоих солдат, направились на берег. Перед самым уходом один из них, загорелый, с черной, пробитой сединой бородой, спросил что-то у нашего шкипера, подошел ко мне и протянул конверт из бурой толстой бумаги, сказав:
– От церковной канцелярии Алексию Богданову. О чем – не знаю, даже не спрашивай.
Вот как. Если хотел удивить, то у него точно получилось. Я покрутил конверт в руках – ничего особенного, никакой пышности. В уголке отпечатан силуэт креста и написано «Церковная канцелярия». Все. Что-то волнительно, даже дыхание участилось. Чего ждешь? Открывай.
Открыл. Внутри листок, пополам сложенный. На нем текст, на машинке отпечатанный. Ничего интересного, просто Алексея Богданова просят посетить церковную канцелярию, что по Главной улице, в Синодском дворе. Все. Написано вежливо, даже не в приказном тоне. Но думаю, что этой просьбой лучше не пренебрегать, почему-то вот так мне кажется.
На палубу вышла Вера с отцовским рыжим кожаным портфелем в руках. Подошла сразу ко мне, сказала:
– Я к покупателю. Пойдем?
Это верно, церковники все же подождут пускай, у нас еще с товаром дело. Я же при ней еще и штатный охранник, можно сказать.
– Пойдем.
Сбегал в трюм, сменил тапки на сапоги, поправил кобуру – готов, можно идти. Спустились по пружинящим сходням на широкий деревянный пирс и пошли по гулким толстым доскам в сторону шумного и суетливого порта.
Жизнь здесь кипела, не то что Бухта на Большом Скате, но и гавань Новой Фактории с Благовещенском сравниться не могла. Множество людей, суетящихся, куда-то бегущих, кричащих, множество телег, везущих ящики, бочки, мешки, скрип снастей, плеск волны под причалами, стук молотков, звук пилы откуда-то, запах моря, гниющих водорослей, крики чаек над головой. Над всем этим высокое, голубое, безоблачное небо, на горизонте сливающееся с морем. Как старую картину рассматриваешь, даже не верится, что ты внутри ее самой.
Широкая набережная гавани как стеной была огорожена узкими и высокими, по ширине всего в три окна, каменными домами, прижавшимися друг к другу боками, как в старом Амстердаме или каком другом ганзейском городе. На самом деле никакого подражательства, как я думаю, просто всем хочется втиснуться сюда, на первую линию, вот и толкаются боками.
Конторы выглядели все больше солидно. Лакированные двери из моренного дерева, бронзовые начищенные ручки и такие же таблички с названиями. Мы с Верой шли по тротуару, минуя крыльцо за крыльцом, уворачиваясь от встречных пешеходов, которых тут было много.
– Вот сюда нам, – сказал Вера, резко свернув влево и легко взбежав по ступенькам.
На табличке,больше похожей на бронзовую мемориальную доску, красовалась надпись «Торговый дом Бочкарева». И ничего больше, никакой дополнительной информации о том, чем изволит торговать господин Бочкарев.
120 
