Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
124 
– С какого момента не помните?
– С того самого, как на ноги поднялся и обнаружил, что со мной девочка, которую я не помню, где я сейчас – тоже не помню, и вообще ничего не помню.
– Имя помнили?
– Имя помнил.
Брат Иоанн смотрел на меня задумчиво, словно рассчитывая, что я сейчас устану ломаться и начну рассказывать чистую правду, облегчая душу. Ну, это вряд ли, у нас даже дети знают, что чистосердечное признание смягчает вину, несомненно, но столь же несомненно увеличивает срок. Поэтому помогать брату Иоанну я не собирался, пусть сам свой хлеб отрабатывает.
– А что-нибудь еще помнили? – уточнил он.
– Да ничего совсем. Что умел – то умею, а помнить – нет, не помню.
Немного подумав и что-то написав в протоколе… как-то все же допрос напоминает, так что в протоколе, наверное, он сказал:
– Тогда мы вас сейчас сфотографируем, если хотите. Не против?
А мне-то что, меня хоть на обложку «Эсквайра» можно здесь размещать, все равно никто не узнает.
– Нет, что мне против-то быть? – пожал я плечами. – Вдруг и вправду отыщется место, откуда я приехал.
– Хотите отыскать? – чуть поднял бровь брат Иоанн.
– Конечно! – вдохновенно соврал я. – Хоть разберусь, кто я и откуда.
Брат Иоанн поднялся и пригласил меня следовать за ним. Вышли из кельи-кабинета, снова прошли по полутемному коридору, спустились даже в подвал, где Иоанн потянул первую же дверь и спросил. Заглянув внутрь невидимой для меня комнаты:
– Гавриил, готов? Человек уже ждет.
– Готов, заходите, – донеслось из комнаты.
Зашел. Точно, фотостудия с большим аппаратом на треноге. Человек в потрепанных бриджах и жилете на серой рубашке, с повязанной платком головой. Увидев меня, он без долгих слов предложил садиться на стул с прямой спинкой.
Фотографировали при вспышке магния, яркой и дымной, испустившей из себя эдакую мини-Хиросиму. Едва проморгаться успел, как меня брат Иоанн позвал, мол все, процедура закончена.
– Как снимки готовы будут, так и начнем рассылать с почтой по приходам, – сказал он, когда мы шли по коридору. – Да, кстати, есть три острова, на которых пропадали люди, схожие с вами по описанию. Думаю, что чем ждать, можете с нашим пакетботом до них добраться и там оглядеться. Они, в принципе, и по одному направлению, так что за месяц обернуться сумеете. Чем судьба не шутит, может и найдете свое место?
Вот только этого мне сейчас и не хватало для полного счастья. Бросить все и все дела, и с церковным судном таскаться по каким-то островам, на которых меня никто никогда не видел и видеть не захочет.
– Как-то… не знаю, – начал я лихорадочно давать задний ход в разговоре. – Я бы лучше дождался бы результата с фотографией. А то у меня работа, а так я ее потеряю… и вообще…
– А, понятно, – кивнул брат Иоанн. – Это как решите, возможность есть. И на это время с работой помогли.
– Нет, лучше не надо, – продолжал протестовать я. – В моем состоянии с новыми людьми сойтись сложно было, а тут уже в ватаге, люди уважают, работа ждет… Нет, я лучше дождусь.
– А может вас там семья дожидается?
– Кольца у меня не было, так что не женат, – сразу соскочил я.
– А родители? Сестры-братья?
– Не помню никого, поэтому вроде как и нет их, не скучаю, – продолжал я твердо держаться версии.
– А они по вам?
– А если их и вовсе нет?
Дошли до кабинета, снова уселись за стол. Брат Иоанн придвинул папку с протоколом, взял карандаш и начал спокойно и методично опрашивать меня по всему, что я помнил с момента моего провала сюда. Или, для него, «как в чувство пришел». Как оно и было, вообще-то.
Долго он меня по всему случившемуся гонял, аж извилины заплел. Вроде не проговорился ни о чем, да и проговариваться было особенно не о чем, разве что о первой настоящей встрече с Верой. Наша версия от реальности все же малость отличалась. Надо будет, кстати, это с ней чуть подробней проговорить. А то, глядишь, еще ее допросят, и тут косяки могут полезть. Кстати, а чем это мне грозит? Спросить, что ли? Типа: «А если я не я, а вовсе пришелец, то мне чё за это будет?» Ага, удачная идея.
Честно говоря, брат Иоанн своей стойкостью меня удивил, я уже от нашей «беседы с пристрастием» откровенно устал, а он все как огурчик. Все вопросы задает и ответы записывает. Но в конце разговора ничего давать под роспись ознакомится не стал. Закрыл папку, сунув в нее исписанные листы, встал, пожал руку и за беспокойство извинился. Заодно посожалел о том, что мне не хочется прокатиться с их пакетботом по островам, где мужики моего возраста пропали. А мне и вправду не хочется совсем и вины за это никакой не ощущаю.
124 
