Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
117 
Ничего не произошло. Лишь последовали одна за другой, с разными промежутками, еще несколько вспышек.
Что-то знакомое было в них… Точно!
Суворин хлопнул себя ладонью по лбу. В его мозгу зародилось предположение, слишком невероятное, чтобы оказаться верным — но чем черт не шутит?
— Снижайся, — коротко бросил он пилоту. — Это сигнал. Кто-то взрывает светозвуковые гранаты. Азбуку Морзе знаешь? Это SOS, понятно?
Человек в маске колебался. Руки лежали на рулях высоты без движения.
— Это может быть ловушка, — наконец глухо донеслось из-под маски.
Суворин не выдержал, схватил пистолет и приставил ствол к виску пилота.
— Вниз, я сказал! Живо! Курс — на последнюю вспышку…
Тот лишь пожал плечами: мол, повинуюсь силе, но приказ считаю идиотским.
Машина начала снижаться по сужающейся спирали — пилот высматривал наиболее подходящее для посадки место. Панкрат, подавшись от нетерпения вперед, во все глаза пялился в темноту, страстно желая увидеть там…
Он не хотел признаваться даже самому себе в этом, боясь, что спугнет удачу.
Внизу разбушевавшийся ветер поднимал рябь волн на поверхности лесного моря. Сделав несколько кругов, пилот наконец присмотрел более-менее подходящее место для посадки — небольшую прогалину, на которой вполне мог разместиться вертолет. Он мастерски посадил машину как раз в центре этой поляны. Качнувшись раз-другой на полозьях опор, вертолет замер неподвижно. Винты продолжали вращаться, но уже в холостую, на меньших оборотах.
Суворин отложил пистолет и взял “АКМСУ”. Он запомнил направление, в котором видел последнюю вспышку, и теперь всматривался в темноту, сжимая в руках оружие.
Если это была ловушка… Но откуда ей быть здесь, вдалеке от лагеря? Боевики сейчас заняты тем, что пытаются погасить пожар на своей базе, а еще — отыскать своего пропавшего командующего. Вряд ли кто-то успел оторваться за это время так далеко от лагеря в погоне за вертолетом — люди, подававшие сигнал с призывом о помощи, шли скорее всего в противоположном направлении, то есть к лагерю.
Пилот тоже вытащил оружие. Теперь он держал в руках “ингрем” с глушителем — точно такой же был у Панкрата, когда тот пробрался на базу боевиков, чтобы похитить Рашида.
Они вдвоем смотрели туда, откуда должны были появиться.., ну, в общем, неизвестно кто. Однако те, кто подавал им знак, взрывая светозвуковые гранаты, подобрались совсем с другой стороны.
Услышав какой-то скребущий звук, источник которого определить было невозможно, Панкрат осторожно приоткрыл дверь и, высунув перед собой ствол автомата, прислушался. Звук повторился, он шел откуда-то из-под днища вертолета и почти терялся в шипящем свисте лопастей, неутомимо нарезавших воздух.
Суворин подался дальше вперед, намереваясь выбраться из кабины наружу, и… И тут чья-то рука, метнувшаяся из пустого пространства, схватила его оружие за ствол и с силой рванула в том направлении, в котором он только что собирался двигаться. Панкрат слишком поздно осознал, что происходит — да и кто бы успел? Вылетев из кабины, будто пробка из бутылки с шампанским, он получил сильнейший удар по затылку.
Сознание погасло — словно кто-то задул свечку…
* * *
Он валялся на мокрой траве, а кто-то невидимый промокал ему лоб чем-то мокрым.
— Может, ты его убил? — спросил голос, странно знакомый.
"Голос Шумилова”, — через мгновение осознал Суворин.
— Мать вашу… — слабо пробормотал Панкрат, открывая глаза. — Какого черта, сержант?
В полумраке тяжело было разглядеть подробности, но виноватая и одновременно радостная улыбка Чепрагина была видна хорошо.
— Я не сержант, — успокаивающе, словно заботливая сиделка, произнес он. — Я лейтенант. Чепрагин Николай… Петрович.
— Знаю я, — не особенно вежливо ответил Панкрат.
Потом он поднял руку, отобрал у него мокрую тряпку, которой тот пытался зачем-то промокать ему лоб, и, поднявшись, приложил ее к затылку. Пальцы нащупали шишку, как показалась Суворину, размером чуть ли не с куриное яйцо.
— Кто бил? — морщась от резкой боли, спросил он, переводя глаза с одного глупо улыбающегося лица на другое. — Чего лыбитесь, бойцы?
И вдруг сам, не выдержав, улыбнулся:
— Черт возьми, ребята, я так рад вас всех видеть! Потом, словно припомнив что-то, нахмурился:
— Приказы нарушаете, значит… Вам где сейчас положено быть? Чего молчишь, лейтенант?
117 
