53 
— Револьвер был с глушителем?
— В том-то и дело, что нет! Можно предположить, что Гурнова оглушили, спустили в гараж, там застрелили и вновь подняли наверх, вот соседи и не слышали выстрела.
— Еще одно громоздкое построение.
— Да, это так… Еще в квартире Гурнова был обнаружен очень странный предмет…
— Большой похоронный венок, уже наполовину осыпавшийся.
Инспектор удивленно поднял брови.
— Продолжайте, Рудольф!
— Угу… На лбу убитого, как я уже сказал, была обнаружена большая гематома от удара о плоский предмет. Удариться лбом при падении после выстрела в самого себя он не мог, поскольку был найден лежащим на спине.
— А мог он перевернуться после падения?
— Не мог. Смерть была мгновенной.
— Его мог перевернуть убийца!
— Зачем?
— В самом деле, зачем бы ему переворачивать убитого…
Инспектор взял свою чашку с недопитым кофе, глотнул и поморщился.
— Еще одно обстоятельство, которое говорит о том, что это было внезапное нападение: на маленькой кухонной плите был обнаружен совершенно выкипевший чайник с отвалившимися носиком и ручкой; плита была включена, а в комнате стоял запах раскаленного металла. Видимо, Гурнов поставил его на плиту как раз перед приходом убийцы, а тот его просто не заметил.
— Еще что-нибудь, на что вы обратили внимание?
— В платяном шкафу мы обнаружили женскую одежду: халат, две ночные рубашки, несколько пар новых колготок в нераскрытых пакетах, домашние туфли и нижнее белье, все очень хорошего качества. В душевой на полочке над раковиной лежал патрончик губной помады, а наволочка на подушке носила следы идентичной помады. Ну, и это как будто все…
— Какие-нибудь документы, письма, фотографии, записные книжки?
— Да, все это есть и ожидает вас в сейфе в моем кабинете. Я ничего не отдавал переводчикам, рассчитывая на ваше участие в этом деле.
— А копии вы случайно не догадались сделать?
— Догадался, и совсем не случайно: вы всегда об этом спрашиваете в первую очередь. Вот они, — инспектор достал из портфеля большой белый конверт, плотно набитый бумагами.
— Благодарю, инспектор. Оставьте, я просмотрю их потом.
— Как скажете, графиня. Так вы говорите, этот Гурнов предвидел, что его могут убить?
Апраксина снова нахмурилась.
— Да. А мне казалось, что он слишком преувеличивает ненависть тех, кого он оскорбил или обидел. И смерть его камнем легла на мою совесть.
— Графиня, успокойтесь, — проникновенно сказал инспектор, положив свою большую теплую ладонь на хрупкую старческую руку Апраксиной. — Я уверен, что из этого камня вы сделаете впечатляющее надгробие убийце Виктора Гурнова!
— Спасибо, инспектор. Во всяком случае я вплотную займусь поисками убийцы.
— И раз у вас имеется список подозреваемых, составленный жертвой, то будет совсем нетрудно получить у них отпечатки пальцев и сравнить с тем, который остался на ручке револьвера.
— Не учите меня азам криминалистики, инспектор, я все равно ими не воспользуюсь. Список вы получите. Вызывайте людей на допросы и снимайте свои отпечатки, а у меня совсем другая задача, чисто психологическая: я хочу понять, кто хотел и мог убить Гурнова.
— Ну, тут я вам не помощник! Я бы не сотрудничал с вами столько лет, если бы умел разбираться в психологии этих странных русских, ведь она совершенно не похожа на психологию европейцев, не в обиду вам будь сказано.
— Не смущайтесь, инспектор, я люблю комплименты: европейским умом русских не понять, и представьте, я этим горжусь.
— Этим же гордились Достоевский, Толстой, Набоков и другие русские писатели моей библиотеки.
— Ах, инспектор, я потрясена вашей эрудицией!
— Ваша школа, ваша школа, дорогая графиня. Кто будет первый встречаться с подозреваемыми?
— Сначала я встречусь со всеми, потом сделаю для вас полный отчет и тогда уже передам их в ваши руки. Всех или одного.
— Вы будете выступать как наш сотрудник?
— Нет, как частный детектив. Уже двое людей, а может, даже и больше, знают, что за несколько дней до смерти Виктор Гурнов обратился ко мне как к детективу с просьбой найти возможного убийцу, вот я и буду исполнять дело, порученное мне моим клиентом, только теперь уже искать убийцу, совершившего преступление. Так что можете ничего не говорить обо мне в полиции. И уж конечно, на этот раз я буду работать совершенно бесплатно!
53 
