Ехать с Пауком к заказчику тоже, наверное, не стоило. Приедешь, а там засада: пятеро ребят, готовых произвести с тобой окончательный расчет при помощи современного скорострельного оружия… Умнее всего было бы просто вытрясти из Паука свои денежки и убираться подобру-поздорову. "В конце концов, это не мое дело, кто кого обманул – Паук меня или заказчик Паука. Мое дело – получить деньги за добросовестно выполненную работу.
А из Москвы, наверное, все-таки придется уехать, устало подумал он, разминая сигарету. Теперь Барабан не успокоится, пока не прибьет мою шкуру у себя над диваном. Я выкосил почти всех его бригадиров, а Моряка шлепнул уже после того, как сам же предложил Барабану разойтись миром. Теперь меня будут искать до победного конца. Вряд ли Барабан поверит, что Моряка поставил на перо случайный лох. И вряд ли он свяжет смерть своего дружка с тем дорожно-транспортным происшествием. Он наверняка воспринял это как объявление войны, и теперь вопрос стоит просто: или я, или он. Да он давно так стоит, этот вопрос…"
Абзац почувствовал, что начинает засыпать, встрепенулся и поспешно закурил, чтобы отогнать подступающую дремоту. "То, что Паук ведет себя как друг и союзник, ничего не значит. Возможно, он просто усыпляет бдительность, чтобы в удобный момент выкинуть какой-нибудь фокус…
Господи, подумал он, до чего же я устал! Разве это жизнь? Круглые сутки бегать, как пес с консервной банкой на хвосте…"
Паук лихо затормозил возле подъезда старой панельной двенадцатиэтажки. Вставленный в дверь подъезда кодовый замок был выворочен с корнем, на облицованной светлой керамической плиткой стене красовалось выведенное с помощью аэрозольного баллончика ругательство. Дом был темным, лишь окна лестничных площадок испускали слабый мутноватый свет, да одиноко горело незашторенное окно на пятом этаже.
– О, – сказал Паук, задрав голову кверху, – кажется, нашему приятелю не спится. Наверное, угрызения совести замучили.
– Сомневаюсь, – проворчал Абзац. – Запомни, что я сказал, Паучилло: если что, первая пуля тебе.
– Что ты заладил, как попугай: первая пуля, первая пуля… Ты, главное, не торопись выпускать эту первую пулю, а то завалишь меня сдуру прямо в лифте, а потом будешь руками разводить: и куда это я, дескать, торопился?
– Обещаю ждать до последнего, – сказал Абзац.
– Ну, слава богу, – иронически откликнулся Паук.
Они поднялись на пятый этаж в скрипучем лифте и остановились перед обшарпанной дверью. Абзац скептически поморщился, разглядывая потертую обивку, сквозь прорехи которой торчали клочья серой ваты.
– Я же говорил, что он нищий, – ответил на его невысказанный вопрос Паук.
Он нажал кнопку. Внутри квартиры раздался мелодичный звонок. Светившийся слабым электрическим светом глазок потемнел.
– Кто там? – осторожно спросил мужской голос.
– Не валяйте дурака, – сказал Паук. – Вы же смотрите в глазок. Неужто не узнали? Открывайте, нам нужно поговорить.
– Нам больше не о чем разговаривать, – ответили из-за двери.
– Это вам только кажется, – терпеливо сказал Паук. – А на самом деле нам с вами есть что обсудить.
– Приходите завтра, – послышалось в ответ.
– Завтра уже наступило. Послушайте, нам действительно нужно поговорить. Настолько нужно, что, если вы немедленно не откроете, мы выломаем к чертовой матери дверь.
– Убирайтесь, или я вызову милицию.
– О-о-о! – Паук, казалось, был в полном восторге. – Торопитесь, набирайте «02»! Вы представляете, что я могу рассказать про вас в отделении? И не думайте, что вам дадут меньше, чем мне или моему приятелю. – Он кивнул в сторону Абзаца. – Вам дадут намного больше, поверьте!
– Почему это? – озадаченно спросил хозяин, по-прежнему не выказывая ни малейшего желания отпереть дверь.
– Я могу вам это объяснить, – терпеливо сказал Паук, – причем со всеми подробностями и с перечислением соответствующих статей УК. Но, если я буду декламировать, стоя на площадке, кто-нибудь из ваших соседей может позвонить в милицию раньше вас. Ну так как?
Абзац покачал головой и стрельнул окурком в лестничный пролет. Этажом ниже окурок ударился о перила и рассыпался дождем искр, как осветительная ракета.
Врезанный в тонкую дверь хлипкий стандартный замок щелкнул всего один раз, после чего дверь открылась. Абзац увидел пожилого худощавого человека в линялой футболке, растянутых бязевых штанах и домашних шлепанцах. На переносице у него кривовато сидели очки в мощной пластмассовой оправе, растрепанные седоватые волосы в беспорядке падали на лоб.