118 
Милости, сыпавшиеся на Александра Петровича, естественно вызывали зависть в окружающих. Екатерина, казалось, ничего для него не жалела – графское достоинство Священной Римской империи [76] , дорогие подарки, земли с крестьянами. Ордена и к ним – сто тысяч...
По возвращении Екатерина даже как-то спросила Анну, не считает ли та Мамонова способным занять высокую должность в иностранной коллегии? Анна ответила уклончиво. Но разговор их кем-то был услышан. Потому что буквально вечером того же дня и с тем же вопросом подошел к ней вице-канцлер граф Безбородко. Камер-фрейлина хотела промолчать, но, разглядев в маленьких глазках-щелках графа злые тревожные огоньки, попробовала отшутиться. Она сказала, что в случае ежели сие состоится, уж он-то, наверняка, узнает о том первым. Безбородко кивнул и, улыбнувшись весьма многообещающе, отошел к Потемкину, сидевшему в одиночестве у темного окна.
– Ваше величество, – сказала Анна императрице, – я думаю, что скоро нам следует ожидать атаку на Александра Матвеевича...
Екатерина улыбнулась.
– Это интересно. Посмотрим, насколько ты будешь прав, ma ch?rie...
Анна не ошиблась. Несмотря на все старания Мамонова как можно дольше удержаться в «случае», молодость брала свое. Он заметно выделял из молоденьких фрейлин княжну Дарью Щербатову. И Безбородко в доверительном разговоре намекнул о том Потемкину, которому давно перестало нравиться слишком большое значение, которое приобрел его ставленник. И он нашел способ под рукою донести о том Екатерине.
Императрица, несмотря на предупреждение камер-фрейлины, была страшно разгневана. Она выколола глаза на портрете медальона и вернула его фавориту со слезами. Александр Матвеевич пытался отпираться, лукавил, но куда там... Осыпанный справедливыми упреками своей увядающей пассии, он был тут же помолвлен с негодной фрейлиной, а затем и обвенчан. Богатые свадебные подарки сопровождались категорическим приказом государыни убираться в Москву и никогда более при Дворе не показываться [77] ...
В день отъезда новобрачных, государыня из покоев своих не вышла, и Анна застала ее у камина плачущей.
– Ах, ma ch?rie, я опять одна. Ну почему, почему они все меня покидают? Ты тоже считать, что я слишком старый баба?.. – Она подозрительно посмотрела на фрейлину. Анна, как могла, постаралась разубедить коронованную «брошенку». Но получилось ли это?.. Императрица вытерла слезы и отослала ее.
Глава девятая
1
Весной 1789 года Екатерина, выехав, как обычно, с внуками Александром и Константином в Царское Село, обратила внимание на то, что сопровождающим ее конногвардейским отрядом командует совсем юный незнакомый ей офицер. Она спросила у старого графа Салтыкова, ехавшего с нею в карете, кто это. Государыня с большим доверием относилась к графу. Находясь с 1773 года при Павле Петровиче, он, конечно, шпионил за великим князем, но делал это столь осторожно и искусно, что тот его почти не подозревал. В 1783 году императрица назначила графа Николая Ивановича воспитателем при великих князьях Александре и Константине.
Услыхав обращенный к нему вопрос, Николай Иванович, суетливо похихикивая, сообщил, что сие есть его дальний родственник – Платон Зубов, упросивший назначить его в столь ответственный караул. Государыня пригласила секунд-ротмистра отобедать (как это бывало и ранее с командирами караульных отрядов) и за столом отметила, что молодой человек очень хорош собою – среднего роста, строен, гибок и отлично сложен. Высокий и умный лоб, красивые глаза с пушистыми ресницами и яркие губы придавали юному лицу Зубова истинное очарование... Он неплохо владел живою речью и умел поддержать разговор.
В тот же вечер императрица велела фрейлине Протасовой узнать подробности о Зубове.
«Господи, – пробурчала про себя фрейлина, выходя от Екатерины, – да он же во внуки нам годится...» Но приказ есть – приказ. Annet’а прежде всего обратилась к Нарышкиной.
– Зубовы, Анна Степановна, сродники Салтыковых, и я думаю граф Николай Иванович просветит вас лучше других, – уклончиво ответила Анна Никитична.
Камер-фрейлина знала о тесном союзе Нарышкиной с Салтыковым и потому сразу поняла, что без Николая Ивановича та не проронит лишнего слова. Тем более что, как ей доложила Дуняша, Платона Зубова не раз видели выходящим по утрам из покоев статс-дамы...
Утром, часов в девять, до того как появятся первые посетители, Анна прошла через знаменитую Царскосельскую галерею на половину молодых великих князей. Она миновала переднюю графа Салтыкова, и в просторной гостиной, выходившей окнами в парк, встретилась с супругой Николая Ивановича – графиней Натальей Владимировной, урожденной Долгоруковой. Обе, конечно, знали друг друга, но не более. Сухая и желчная Салтыкова завидовала близости Протасовой к императрице и при случае не упускала возможность пройтись на тему «шутихи-сводни», как прозвал Анну «Красный кафтанчик». В своих разговорах Наталья Владимировна притворно вздыхала и сетовала на несложившуюся судьбу камер-фрейлины, на ее бедность и непривлекательность по причине слишком большого роста и громоздкости фигуры.
76
Графский титул в России введен Петром I, и первым российским графом был Борис Петрович Шереметев, возведенный в это достоинство в 1706 г. за усмирение астраханского бунта. Первоначально русское графское достоинство должно было непременно подтверждаться признанием германским императором за возведенным и графского достоинства Священной Римской империи. Впоследствии это перестало быть обязательным. Кроме русских графских родов, в российском императорском подданстве состояло немало и иностранных графов. Однако их достоинство ценилось у нас значительно ниже отечественного, тем более, что существовала общеизвестная практика пожалований по просьбе и откровенной «продажи» дипломов на достоинство графов и даже князей Священной Римской империи.
77
Семейная жизнь его не была счастливой, хотя он и прижил с женою двоих детей: сына и дочь. Не раз обращался Александр Матвеевич к императрице с просьбой о дозволении ему вернуться и вступить в должности. Но ответа на сии прошения он не получил.
118 
