Особенно,... 
114 
Двор недоумевал. Что означало сие назначение? Кое-кто уже мучительно решал, куда перебежать из приемной фаворита, вдруг это было ссылка...
– Mon cher, – говорила Екатерина Ланскому, – в сей крепости через споспешество светлейшего обретается какая-то цыганка. Бог бы с нею. Но вот зачастил что-то в Ораниенбаум его императорское высочество... Так ты бы приглядел, что там и как? Узницу, ежели она еще в казематах, переведи во дворец, облегчи ей заключение елико можно. А то, гляди – помрет от скуки жизни. Одна бродяжка [70] уже и так без покаяния отдала Богу душу. Не хочу брать второго греха...
Позже, отпустив Ланского, говорила Анне:
– Все стращает светлейший. Говорит, не иначе, как его высочество в Ораниенбауме тенета заговора плетет. Вы как думаете, ma ch?rie?
– Разве я могу, ваше величество, супротив их светлости что сказать. У него шпионов да доносчиков кругом не счесть. Только, ежели вы моего понятия требовать изволите, то я в сомнении. Его императорское высочество, конечно, человек уже взрослый и без настоящего дела мается. Но чтобы заговор?.. Сие без партии – дело бездельно. Али они сами сего не разумеют? Думаю – вполне, они, чай, не без разума. А их светлость тоже понять можно – опасаются. Давно уж Александр-то Дмитриевич в верхних покоях обретается, да уму-разуму от вас набирается...
– В этом ты права – мальчик очень изменился за эти три года. Заметно, правда?
– Еще бы не заметно. Со временем вот какой государственный муж получится. Сие не токмо мои слова. Многие при Дворе так считают. И характер золотой – никому за это время зла не сделал, слова грубого не сказал.
– Да, мягок... Может даже излишне... Но мальчик умный и образован изрядно. Ведь как искусство любит – что театр, что словесность. Вирши по-французски слагает... Намедни мне благодарственное послание в стихах накропал. – Екатерина конфузливо хихикнула. – Я тебе как-нибудь дам почитать, как сама приостыну.
До самой осени пребывал Александр Дмитриевич в Ораниенбауме. Однако, привыкнув к заведенному порядку, государыня не желала его нарушать и покоя своей статс-фрейлине не давала. За это время Анна успела «сосватать» Екатерине несколько молодых офицеров, но это были все связи спешные и краткие. Дмитрий Мордвинов пробыл возле императрицы полтора летних месяца и получил в награждение чин камергера, а потом и сенатора. Затем появился некто Василий Левашов, проигравший светлейшему крупную сумму и едва не пустивший себе пулю в лоб; Николенька Высоцкий... Но каждый раз, обсуждая достоинства и недостатки очередного любимца, императрица вспоминала Ланского.
Как-то она сказала Анне:
– Мa ch?rie, ты бы не хотел поезжать в Ораниенбаум? Посмотреть свой глаз, как там наш молодец. Все ли ладно?
Анна посмотрела на Екатерину. Она знала, что к фавориту приставлены сопровождающие его служители, обязанные доносить о состоянии дел и о поведении Ланского.
– Ваше величество имеет основания для беспокойства?
– Не так, чтобы особый беспокойство... Просто я хотел бы, чтобы ты сама все доподлинно могла узнавать.
7
В Ораниенбауме Анна застала ситуацию довольно пикантную. Новоназначенный комендант, представившийся узнице, тут же в нее влюбился и стал сначала «по службе» часто навещать Бажену, расспрашивать о жизни.
Ланской находил, что их судьбы очень похожи, о чем туманно намекнул девушке, вызвав ее сочувствие. Бажена не знала истинного положения дел, не знала, кем является молодой офицер. Истосковавшись в одиночестве, она с радостью открыла душу любезному молодому человеку. А его неудержимо влекло к этой красивой, молодой цыганке, такой непохожей на столичных дам. Немалую роль, наверное, в этом влечении играла и привычка к регулярной близости с женщиной, и последствия приема укрепляющих пилюль... В конце концов он признался ей в своей любви... Но та, узнав о его «службе», до смерти испугалась и в ответ горько заплакала. Так что статс-фрейлина застала во дворце весьма напряженную обстановку.
Ланской не мог не понимать причины ее приезда и встретил Анну с надутым видом.
Бажена, которой фрейлина, по поручению императрицы, привезла красивые украшения, была заплакана. Она со страхом смотрела на высокую незнакомую даму в придворном платье и на все ее расспросы отвечала лишь «да» и «нет». Хорошо что Анна взяла с собою горничную. Увидев Дуняшу, Бажена бросилась ей на грудь и зарыдала в голос. Анна тихонько вышла из комнаты, оставив девушек одних.
114 
