47 
Теодор медленно просматривал окровавленные страницы.
— Мне этот почерк знаком… Откуда я его знаю? — задумчиво повторял он.
— Теодор, Теодор, посмотри! — раздался вдруг крик Пикколо.
— Не кричи, а то нас накроют, — оборвал его Теодор. — Ведете себя, как в школе на перемене. Что случилось?
— Смотри, пулька, настоящая пулька… Посмотри, что я нашел. — В руке у Пикколо поблескивал маленький нестреляный патрон.
— Револьверная, — сказал Пикколо, вручая патрон Теодору.
— Нет, скорее всего, от пистолета. Калибр семь, — определил Теодор. — Где ты его нашел?
— Там, посреди коридора.
— Откуда он здесь взялся?
— Его мог обронить один из этих типов.
— Обронить? — покачал головой Стась Кусибаба. — Так, ни с того ни с сего?
— Патрон мог выпасть из кармана.
Стась Кусибаба молча осматривал землю и стены.
— Боже мой, — неожиданно воскликнул он, — смотрите, кровь!
Пикколо и Нудис бросились к нему — на желтом песке под стеной темнели красные пятна.
— Но… что означает эта кровь? — пролепетал Пикколо. — В кого-нибудь стреляли?
— Не думаю, — сказал Теодор. — Гильз нигде не видно. Думаю, что разбойники, которых мы видели возле костела, просто подрались здесь и расквасили друг другу носы. Один из них — хромой. Так вот, хромой убежал по тому широкому коридору, где следы. Во время драки он потерял тетрадь своего сына, а из кармана у него выпал патрон.
— А зачем он носит с собой эту тетрадь? — спросил Нудис.
— Это, наверное, тетрадь его сына, у воров ведь тоже есть дети, — сказал Кусибаба.
— Хорошо, но зачем же он ее сюда притащил? — настаивал Нудис.
На этот вопрос никто не мог найти ответа.
— Хватит спорить! — сказал Теодор. — Пошли.
Они прошли еще метров двадцать, потом коридор неожиданно свернул в небольшую пещеру, из которой в разные стороны расходились лучами узкие и низенькие ходы. Пять из них были темные, только в одном поблескивал свет и было слышно слабое гудение электрического моторчика.
— Теперь ни звука, — шепнул Теодор, — в любую секунду мы можем встретить бандитов.
Пригнувшись, они быстрым ходом, гуськом двинулись по узкому коридору. Свет все приближался; внезапно перед глазами ребят выросла стальная решетка. Теодор толкнул ее.
НО ОНА НЕ ДРОГНУЛА.
— Заперта на колодку, — пробормотал он. — Это железная решетчатая дверь вроде тех, какие бывают в тюрьмах или сокровищницах.
Все с любопытством прильнули к двери. Чем дольше ребята вглядывались в то, что находилось по ту сторону решетки, тем больше изумлялись.
Коридор выходил в обширное, примерно тридцатиметровое помещение. От середины потолка в разные стороны лучами расходились готические нервюры, переходившие в толстые колонны, подпиравшие свод. В потолке, посередине, было просверлено отверстие — здесь висела яркая электрическая лампа. Всего поразительнее, однако, было то, что находилось внутри зала. Под стеной стоили в ряд три белых ящика, напоминавших холодильники. Возле них на больших, отливающих металлом столах сверкало что то желтое. У противоположной стены — ряд узких шкафчиков со странными замками, а в углу — одна возле другой — пять несгораемых касс. На матрасе в серую и зеленую полоску лежал какой-то давно не бритый, заросший черной щетиной человек в красном спортивном костюме. Он спал с открытым ртом и препротивно храпел. Рядом с ним примостился толстый бородач с подвязанной щекой.
— Толстяк с бородой, которого мы видели в кустах возле стены, — заволновался Нудис, — это, наверное, его поколотили там, в коридоре.
Теодор кивнул.
— Посмотрите, сколько здесь холодильников! — удивился Пикколо.
— Это не холодильники, а электрические печи.
— Тут, наверное, подземная часовня.
— Часовня? — удивился Стась Кусибаба.
— Бандитская часовня, — таинственно шепнул Пикколо, и его подстриженные ежиком волосы взъерошились еще больше.
— Ну, ты скажешь!
— Видишь, вон фигура какого-то святого. Вся из серебра. А рядом разные золотые и серебряные сердечки, звездочки… ну, как это там называется…
— Разные дары.
— Ну да, дары. А вон золотой крест, дароносица и чаши. Ой… сколько чаш! И все из серебра и из золота. На этой дароносице, наверное, драгоценные камни смотри, как блестят! Особенно тот большой, сверху. Это должно быть, самый настоящий бриллиант.
47 
