ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>




  52  

Кооператив был старый, полудикий и представлял собой два длинных ряда ржавых жестяных гаражей, приткнувшихся к серой бетонной стене какого-то завода, – какого именно, Михаил Александрович так и не удосужился узнать. Асфальта здесь не было, охраны тоже, но Перельмана такое положение вещей вполне устраивало: бездорожье было его машине нипочем, а времена, когда кто-то взламывал и угонял «запорожцы», слава Богу, давно прошли и забылись, как сон.

Он выкатил свою тележку на пустырь, загнал ее на эстакаду и немного поковырялся под днищем, проверяя подвеску. Внизу все заросло толстенным слоем сухой крошащейся грязи, и Перельман так и не понял, в порядке у него подвеска или нет. На всякий случай он прокачал тормоза, немного поработал насосом, подкачав все четыре колеса, проверил уровень масла и заправил бак из стоявшей в углу гаража тридцатилитровой канистры. Зачем он все это делает, Михаил Александрович по-прежнему не представлял. Просто ему вдруг подумалось, что машина, раз уж она имеется, должна содержаться в порядке и быть готовой в любой момент отправиться в путь.

О сервизе он почти не думал – так, вспомнил пару раз и почти сразу же забыл. Он давно заметил, что в пьяном виде люди склонны строить воздушные замки и воспламеняться самыми безумными и завиральными идеями. Для пьяного не существует никаких преград – вернее, он склонен их не замечать. Ладно, рассуждает пьяный человек, ладно, вы правы. Сейчас я пьян и не уйду дальше вытрезвителя, но завтра!.. Завтра, когда я буду трезв, ничто не помешает мне стать богатым и счастливым! Я сделаю то-то, то-то и еще то-то, рассуждает он. Не понимаю, как я не додумался до этого раньше? А наутро сверкающие горизонты опять сужаются до размеров крохотной серенькой точки, и препятствия, накануне казавшиеся пустяковыми, вырастают до самого неба, полностью закрывая цель. И начинает казаться, что никакой цели не было в помине – так, мираж, элемент пьяного бреда… Ну какие, в самом деле, могут быть золотые клады – в наше-то время, в самом центре Москвы! Ну найдут горшок с медяками при сносе старого дома.., или, скажем, рулон «катенек», засунутый в старый дымоход. Да и то… Нет, чепуха это все!

Он с неловкостью вспомнил вчерашний вечер и даже тихонько застонал от стыда. Это же надо было такого насочинять! Тоже мне, граф Монте-Кристо… Хорошо, что хоть в милицию звонить не начал, чтобы опередить возможных конкурентов. Вот было бы позорище!

Он вернулся домой, принял душ, плотно пообедал остатками вчерашнего ужина и провел вечер перед телевизором с книгой на коленях. Когда по телевизору начиналась рекламная пауза, он отключал звук и принимался читать, все время чувствуя затылком леденящее дыхание пустоты, привычно заполнявшей двухкомнатную квартиру, в которой когда-то было так тесно, а теперь стало чересчур просторно. Невидящим взглядом глядя в раскрытую на середине книгу, он думал о маме и вдруг вспомнил, что в кармане вывешенного в лоджию для проветривания пиджака лежит приглашение в Израиль. Теперь его мысли целиком сосредоточились на этой бумажке.

«Может быть, хватит? – подумал Михаил Александрович. – Хватит доказывать силу воли и свой патриотизм, которого на самом деле нет и быть не может. Откуда ему взяться? Только что я там буду делать со своим высшим педагогическим образованием – улицы мести, на рынке спекулировать? Были бы деньги…»

Он стал думать о том, как мог бы устроиться в Израиле, если бы у него были деньги, и очень быстро пришел к выводу, что на Израиле свет клином не сошелся. С настоящими деньгами он мог бы стать желанным гостем везде – хоть в Штатах, хоть в Австралии, хоть в Европе. Это были старые мечты, привычные и уютные, как поношенный домашний халат, и совершенно несбыточные.

Утром Михаил Александрович явился в школу к началу первого урока – не потому, что его интересовал сервиз, а потому, что первый урок стоял у него в расписании. Правда, он как-то ухитрился все перепутать и очень удивился, когда к нему в кабинет вместо ожидаемого восьмого "Б" с шумом и хохотом ввалился горячо им ненавидимый десятый "А" – тот самый, где учились бритоголовые Скороходов и Суслов. Он почти сразу забыл о своем удивлении, поскольку мысли его были заняты совсем другим.

Утром в учительской никто даже словом не обмолвился о сервизе – буквально ни одна живая душа! Михаил Александрович был этим так удивлен и разочарован, что на собственный страх и риск сам завел осторожный разговор о басмановском чайнике. Оказалось, что все без исключения коллеги были в курсе дела: кто-то смотрел репортаж, кто-то читал о пышной церемонии в газетах или слышал по радио, а кто-то, как всегда, ничего не смотрел и не читал, зато слышал обо всем в троллейбусе по дороге на работу. И при этом никому даже в голову не пришло связать басмановский чайник со стоявшим на полке школьного музея сервизом. Правда, большинство учителей не заходило в музей уже по несколько лет, а были и такие, кто не бывал там ни разу. А с другой стороны – ну не слепые же они все-таки!

  52