Изменив свое первоначальное решение, она даже предложила Панкову одну из свободных комнат на этот уикенд. Тот благородно отказался.
— Знаешь, Аня, я, конечно, здесь переночую, но завтра с утра ты меня отвези домой. Тут ко мне не привыкли еще.
Про себя Анна, конечно, отметила это многозначительное «еще».
— Где ты живешь?
— У родителей.
«Совсем, значит, плохи твои дела! — сделала для себя вывод Анна. — Любвеобильный Иван Панков делит территорию с папой и мамой! А как же приходящие дамы?» Вслух же она ради приличия осведомилась:
— Как они себя чувствуют?
— Мама болеет. И тебя все время вспоминает. Она к тебе всегда так хорошо относилась…
— Что, лекарства дорогие?
— Да, знаешь… У меня работа не очень доходная: кручусь, верчусь…
— И нет подходящей женщины, чтобы взяла тебя под свое крыло.
— Ах, Аня, все беды на этом свете от мужчин! Они так завистливы к чужому успеху у женщин!
— Страдалец. Ладно, я дам твоей маме денег на лекарства.
— Да? Вот спасибо. — Анна заметила, что Сашка, Стас и Дэн внимательно прислушиваются к разговору.
— Так, мальчики, у нас в холодильнике ничего не осталось из того, что можно пожарить на углях?
— Рыба оставалась, кажется. Осетрина в маринаде, — облизнулся обжора Шацкий.
— Вот-вот. Шашлык из осетрины — это как раз то, что нам нужно. Займитесь-ка делом.
— Из осетрины! — жадно вздохнул Панков. И Анне вдруг стало его жалко. Она теперь поняла, что жалость заставляет ее все это терпеть, только и всего. К тому же она слегка захмелела от шампанского и поэтому позволила себе ласково потрепать Ваню по темным волосам:
— Надо тебя подкормить, блудный ты мой… — Так и не договорила. За этим ее жестом внимательно проследил Дэн.
Наступили сумерки, и тогда народ решил наконец расходиться.
— Пойдем, Ваня, я покажу тебе твою комнату, -позвала Анна.
— Да-да, — тут же отозвался Панков. — Иду. Поздно уже.
Вся компания побрела к дому. Дэн плелся позади всех, потом к нему присоединился Шацкий, и они о чем-то негромко заговорили. В холле Анна сказала:
— Ладно, всем спать. Бай-бай! Ваня, пойдем. — И перехватила недоумевающий взгляд матери, обиженный Дэна, удивленный тетеньки, ироничный Стаса и осуждающий Сашки.
«Полный комплект. А вам-то всем что за дело?» — слегка разозлилась Анна и повела Панкова в другое крыло.
По пути прихватила из шкафа комплект чистого постельного белья.
— Вань, ты извини, там может быть не убрано. Мы не ждали гостей.
— Ладно, чего уж там. — Он уверенно поддерживал ее под локоток. Не сомневаясь в том, что произойдет дальше. Так, почти в обнимку, они дошли до двери.
Анна вошла в комнату, огляделась. Что ж, не убрано, но не так уж плохо. Ваня Панков действовал на Анну так же, как и в старые добрые времена. Она привела комнату в порядок, постелила белье, поправила подушку.
— Вот. Ложись.
— А ты? — хитро прищурившись, спросил Панков.
— Смеешься?
Он уже подталкивал ее к кровати.
— Вань, ну хватит. Хватит же. — Анна попыталась его оттолкнуть.
— Как будто и не жили вместе, — усмехнулся Панков, но отстал.
— Я пойду.
— Ну иди.
Анна стояла, все еще не решаясь открыть дверь:
— Слушай, у тебя и в самом деле все так плохо?
— Что значит плохо? — расправил плечи бывший муж.
— Вань, ну кому ты врешь? А то я не вижу.
— Может, останешься тогда, пожалеешь?
— Не сейчас. — Она все-таки решилась уйти. — Потом. После.
…После на самом деле в этот вечер был Дэн. Он сидел в ее спальне, на кровати, и смотрел на часы. Когда Анна вошла, вздохнул с облегчением и тут же спрятался под одеяло.
— Дэн, ты не спишь? — спросила она.
— Сплю.
— А почему тогда разговариваешь?
— Разве я имею право тебе не отвечать? Разве я вообще имею в этом доме хоть какое-нибудь право?
Анна поморщилась: «Ох уж эти поэты!» Потом сказала:
— Ну это уже свинство: ночь на дворе. Самое время разборки устраивать!
— Тебя не было двадцать пять минут.
— Что?
— Двадцать пять минут ты отсутствовала вместе с этим типом, который на все здесь облизывается, словно кот на сметану. И на тебя, между прочим, тоже, — с упреком сказал Дэн.
— Ты что, по секундомеру засекал?
— Представь себе. Между прочим, это минутное дело.
— Что минутное дело?
— Переспать с кем попало, вот что.