68 
— Ведьма и есть. И имя такое же.
— Имя?
— Наина. Так звали колдунью из поэмы Пушкина «Руслан и Людмила».
Она перевернула-таки страницу.
— А вот это я на даче. Посмотрите, какая замечательная фотография!
— Да, да.
Он тупо смотрел на снимок. Перед глазами все еще была другая фотография. Три девушки у здания Института культуры. В центре стоит Наина Львовна, сомнений быть не может. «Красивая девка. Брюнетка». Значит, одной их трех девушек, приехавших на дачу вместе с Адой, была Наина Львовна. Мир тесен. Теперь все запуталось окончательно. Теоретически она может быть его матерью. Прямых доказательств у него нет, что его родила именно Новинская. А почему не Нечаева? Монти похолодел. Вчера они виделись с Наиной Львовной. Встреча вышла очень нежной. Он был к этому близок. К тому, чтобы отправиться к ней на квартиру и продолжить вечер, а точнее, ранее утро, в более интимной обстановке. Помешали опять-таки обстоятельства. Как бы узнать правду?
Он внимательно посмотрела на Аду Станиславовну. Щеки у нее порозовели, она увлеченно о чем-то рассказывала.
— Скажите, вы любили когда-нибудь? — спросил Монти.
— Что? Да, конечно. Я ведь замужем.
— Я имею в виду не это, — с досадой сказал он. -Я говорю о страсти. О роковых ошибках.
— Я не понимаю…
— Мне кажется, в вашей жизни было что-то… Роковое. У вас такие глаза!
— Роковое? Да, я много страдала.
— Вас бросили, да?
— Нет, я страдала из-за того, что не могла вести тот образ жизни, к которому привыкла. Видите ли, я росла в семье, где все меня любили и баловали. Мой отец…
И вновь полился поток воспоминаний. «Не то», — подумал он. Вдруг Ада Станиславовна вскользь обронила «Ная». Монти насторожился. Как можно безразличнее спросил:
— Ная это кто?
— Моя подруга, я же вам сказала, — с некоторым раздражением ответила Ада Станиславовна.
— Дело в том, что среди моих знакомых есть некая Наина Львовна. — Какой смысл скрывать? -Поэтому я и подумал…
Ада Станиславовна вздрогнула. Ее лицо вдруг исказилось:
— Ну, конечно! Модельный бизнес! Как я сразу не догадалась! Ну, разумеется, вы должны ее знать! О! Она повсюду! Это мой крест! Я вечно на нее натыкаюсь! И здесь она успела! Может, вы любовники?!
Ада Станиславовна говорила на повышенных тонах, почти кричала. Любое упоминание об успешной подруге было для нее невыносимо. Монти не знал, что ему делать? Оправдываться? Собственно, за что? Попытаться перевести разговор в другое русло?
— Послушайте…
— Ада, кто там? — раздался вдруг старческий голос. Монти невольно вздрогнул. В дверях стоял Станислав Казимирович. В пижаме и тапочках. Из-под коротких штанин торчали голени со вздувшимися венами.
— Папа, я же сказала: это ко мне!
Тот с удивлением смотрел на Монти. Старик наморщил лоб, внезапно лицо его просветлело.
— Ах, это к Стасику! Коллега! Ну, конечно! Вместе учитесь? А его, знаете ли, нет, молодой человек. Он работает. Да. Работает.
— Я понял, — и Монти поднялся. — Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, Ада Станиславовна.
— Папа… — та в отчаянии закрыла ладонями лицо. Монти почувствовал жалость.
— Проводите меня, — попросил он.
Ада Станиславовна вскочила:
— Да, да! Конечно!
Он снова очутился в темной прихожей.
— Вы придете еще? — спросила она.
— Если хотите.
— Да. То есть, нет. Все это странно.
— Я буду к вам приходить.
«У меня еще есть шанс ее разговорить», -подумал Монти. И открыл дверь. Ада Станиславовна стояла на пороге, у нее в глазах было отчаяние.
— Вы не поняли, — тихо сказала она. — Я так одинока.
— Я понял.
Он бежал вниз по лестнице, не дождавшись лифта. В горле вновь стоял комок. Он не знал, вернется ли еще в эту квартиру. Ему было больно. Вечером, в клубе, у Монти было паршивое настроение. Посмотрел в зал. Нечаева по-прежнему приходила сюда, словно на работу. «Быть может, это голос крови?» — подумал он.
— Ты решил уйти? — спросил хозяин, когда они столкнулись за кулисами.
— Кто вам сказал?
— Наина Львовна — женщина серьезная, — с уважением сказал хозяин. — Все знают, что она ходит сюда из-за тебя.
«Двадцать пять лет назад эти женщины от меня отказались, а теперь никак не поделят», -усмехнулся Монти и пошел в зал. Нечаева с улыбкой поднялась ему навстречу. Монти едва коснулся губами ее щеки:
— Привет.
68 
