93 
С горя он тяпнул еще одну рюмку водки, и в голове у него немного прояснилось. “Эге, – подумал Юрий, – вот это провокация! Статейка-то вышла слабенькая, вот они, значит, и усилили эффект… Первая заповедь “желтого” журналиста: если сенсации нет, создай ее сам. Но каковы стервецы! Интересно, вместе они это придумали или Мирон действует у Светлова за спиной? Ему, Мирону, конечно, было бы проще провернуть это дельце в паре с Димочкой, но тут есть некоторые обстоятельства… Например, мама-психолог. Либо ее нужно было посвятить во все, и тогда она бы наверняка не одобрила своего сыночка, либо не говорить ей вообще ничего, что чревато сердечным приступом. А если прибавить сюда перепуганную до обморока Лидочку, то Димочка наш выглядит порядочной сволочью, чего о нем, в общем-то, не скажешь.
Но Мирон-то каков! Ах, Мирон, Мирон… А что, если он обстряпал все это сам? Удалил Светлова из города – наплел ему что-нибудь про звонки с угрозами, про меры предосторожности, про черта с рогами – и, стоило нам уехать, устроил бучу. А в этом охотничьем домике, между прочим, нет ни радио, ни телевизора, ни даже электричества, так что новостей про себя Светлов не узнает, пока ему их кто-нибудь не расскажет. Телефонная связь с ним есть только у Мирона, а он вряд ли станет раздавать направо и налево Димочкин номерок."
Юрий твердой рукой наполнил рюмку и выпил ее до дна – на сей раз вполне сознательно, стремясь забить отвратительный привкус какой-то тухлятины, появившийся на языке после выступления Мирона. Этот привкус скорее всего был воображаемым, но от этого он не становился приятнее. Закусив, Юрий придвинул к себе телефон, закатил глаза, припоминая последовательность цифр, и стал накручивать на диске номер домашнего телефона Игоря Миронова.
* * *
Поднимаясь в лифте к себе на двенадцатый этаж, Игорь Миронов устало думал о том, что полный беготни и треволнений день уже, казалось бы, завершился, а конца заботам все равно не видно. Полчаса назад он расстался с последним из охочих до жареных новостей коллег из конкурирующего издания. Расставание получилось несколько натянутым, если не сказать больше. По правде говоря, к концу разговора у Мирона сильно чесались кулаки, но он знал, что шакал, изловивший его у дверей редакции, только и ждет чего-нибудь в этом роде: при отсутствии реальных фактов за новость сошла бы и битая рожа корреспондента. За плечом у шакала маячил долговязый тип, державший наготове фотоаппарат, и Мирон сдержался, отделавшись стандартным: “Без комментариев”.
Хуже всего было то, что история с якобы имевшим место похищением Светлова нравилась Мирону даже меньше, чем кому бы то ни было. Впрочем, из всех своих коллег он был единственным, кто знал истинную подоплеку событий. Истинную ли? Чем больше Миронов думал об этом, тем сильнее сомневался в своей осведомленности.
Впрочем, выбора у него не было. Это ему ясно дал понять Владислав Андреевич Школьников во время исторической встречи, состоявшейся утром этого сумасшедшего дня в отдельном кабинете нового дорогого ресторана, который совсем недавно открылся неподалеку от Крымской набережной. Владислав Андреевич был краток, ограничившись передачей инструкций: что сказать, куда и к кому конкретно обратиться, как себя вести, на что можно и на что нельзя намекать. “Что за бред?!” – попытался вспылить Мирон. “Может быть, и бред, – ответил на это Владислав Андреевич, – но я не советую вам забывать, что это моя газета, и в ней будет печататься то, что я сочту нужным в ней напечатать. А с вами или без вас, решайте сами.” Мирон для разнообразия заявил, что контрольный пакет акций вовсе не означает безраздельного права собственности. На это Владислав Андреевич с неподражаемой усмешкой сытого вурдалака посоветовал ему опросить своих сотрудников на предмет наличия у них акций “Московского полдня”. “Сколько?” – похолодев, спросил Мирон. “Девяносто три процента, молодой человек, – ласково ответил Школьников. – Так что либо следуйте моим инструкциям, либо прямо сейчас отправляйтесь искать работу. Ваши вещи вам пришлют."
Это был полный нокаут, и Мирон как бывший боксер отлично это понимал. Ему оставалось только валяться на ринге свистком кверху и ждать, когда его унесут в раздевалку. Старый крокодил крепко взял его за глотку. А он-то, чудак, все тешил себя пустопорожними мечтами, надеясь как-нибудь потихоньку прикупить у коллег побольше акций, чтобы обеспечить себе тыл…
93 
