Особенно,... 
19 
Марк облегченно вздохнул.
– Хорошо. А что отец?
– Ваш отец... Его состояние не изменилось.
– Что вы имеете в виду, Остин? Какое состояние?
На лице старого слуги выразилось явное смятение.
– Миссис Джонсон... Разве она не сказала вам? Ведь я...
Он умолк, явно испугавшись, что сболтнул лишнее, но Марк уже вцепился в него мертвой хваткой.
– А ну-ка, договаривай! Что она должна была сказать? Что она от меня скрыла?
– Я... мистер Марк, я не знаю, что она вам сказала, но... ваш отец очень плох. Он спит почти весь день.
Марк раздраженно всплеснул руками.
– О Господи, это я как раз знаю! Миссис Джонсон говорила, что он очень устал за последние два дня и что ему требуется отдых.
– Он ничего не ел. Он собирался обедать с миссис Джонсон, но почувствовал такую слабость, что она обедала одна.
Марк нахмурился.
– Ты уверен?
– Я сам накрывал для нее стол на балконе. Разве она вам не сказала?
Ничего она ему не сказала, впрочем, он и не спрашивал, потому что весь купался в детской обиде на отца, больше доверяющего чужой женщине, чем собственному сыну. Марк нехотя отвел глаза в сторону и пробурчал:
– Что-то в этом роде она говорила, но я... Это неважно. Как папа сейчас? Он встал?
– Я не знаю, мистер Марк. Спросите миссис Джонсон.
– Ты же сказал, ее здесь нет?
– Ее и нет, я имел в виду...
– Думаю, я знаю, что ты имел в виду. Остин. Я очень разочарован, учти это. Впредь я настаиваю, чтобы о состоянии здоровья моего отца ты информировал меня, а не миссис Джонсон!
Старый слуга умоляюще глядел на разгневанного молодого хозяина, но в этот момент двери растворились и на пороге появился сам Бенжамен Рэндалл. При виде отца, стоящего самостоятельно, Марк с облегчением перевел дух.
– Что здесь происходит? Марк! Зачем ты здесь? Я же просил Сару передать, что мы увидимся попозже!
Марк с подозрением изучал чересчур бледное лицо отца. Кажется ему или нет? Может, это от халата отсвет?
Марк спохватился и выдавил легкую улыбку.
– Я надеялся, что важность вопроса заставит тебя поговорить со мной раньше. Только и всего.
– Но Сара...
– Миссис Джонсон сообщила, что ты вымотался за вчерашний день, верно. Но ведь я твой сын. Разве я не заслуживаю доверия в той же мере, что и твоя... твой друг миссис Джонсон?
В голове у Марка крутилась только одна мысль: насколько проще им с отцом было бы разговаривать, если бы между ними не стояла Сара Джонсон. Сара...
Бен неожиданно схватился рукой за дверной косяк, бледность стала заметнее.
– Разумеется, заслуживаешь. Прости. Входи.
Марк метнул в Остина довольно мрачный взгляд и проследовал за отцом в спальню.
– Как ты справедливо заметил, Марк, ты мой сын. Мой наследник и продолжатель моего дела. Чем я могу тебе помочь?
Марк вполголоса попросил Остина принести чего-нибудь освежающего и повернулся к отцу. Странно, какие глупые мысли лезут в голову.
Кровать отца... Или это ИХ кровать?
Не надо об этом думать, по крайней мере сейчас. У Сары Джонсон свои апартаменты, у папы свои, она сейчас у себя... то есть там, где он их обоих застал в прошлый раз.
– Марк, сынок, ты не оглох? Я говорю, садись и выкладывай. Сам видишь, силы у меня поубавилось, и я уже не так здоров, как хотелось бы, но это пройдет. Дай мне время.
– Мы все ждем, когда это время наступит, папа. И будь спокоен, если тебя это действительно волнует: фирма «Рэндалл интернэшнл» в надежных руках. Что бы там ни говорил Джек Мастерсон!
– Я в этом уверен, мой мальчик. Я всегда в тебя верил, Марк. Ты ведь никогда не совершишь того, что может повредить мне или твоим сестре и младшему брату.
– Я очень рад, что ты так думаешь, папа.
– А у тебя были сомнения?
– Ну...
Да, у него были сомнения, вернее, они появились у него с тех самых, пор, как на сцене возникла Сара Аннабел Джонсон. Марку хотелось орать об этом, хотелось топать ногами, но он сдержался.
Отец неправильно расценил возникшую паузу.
– Я знаю, тебе бывало нелегко. Если бы твой брат мог разделить с тобой бремя этой власти и ответственности, было бы куда легче, но увы... Саймон совсем не приспособлен для нашего бизнеса. Он очень похож на маму.
Марк неловко поежился. Почему-то ему не хотелось, чтобы отец вспоминал сейчас о маме.
– Я все понимаю, папа. И никогда особенно не переживал по этому поводу. Саймон – поэт и романтик, но ведь кто-то должен просто радоваться жизни, нюхать розы и любоваться рассветом. Пусть это будет Саймон. Он хороший парень.
19 
