Особенно,... 
24 
– ... Первой встречной, да?
– Я этого не сказал. Пошли.
– Марк...
– Простите, если я ответил слишком резко. Я не хотел обидеть вас.
– Не стоит извиняться. Мы оба знаем, как вы на самом деле ко мне относитесь и почему повезли меня на прогулку. Это просьба вашего отца, только и всего.
Некоторое время они шли молча. Под ногами похрустывали мелкие камушки, в кустах надсадно верещала какая-то встревоженная птичка. Наконец Сара остановилась и вскинула голову, вглядываясь в красные скалы, вздымающиеся по бокам каньона.
– Неужели здесь жили люди...
– Индейцы? Они живут совсем иначе, чем мы. У них другие законы, другое отношение к миру. Для вас эта земля – раскаленный камень, а для них – живое существо. Они принимают природу такой, какая она есть, и не пытаются сломать и переделать ее.
– Хорошо...
– Вы так думаете?
– А вас это удивляет?
– Почему я должен думать о вас лучше, чем вы обо мне?
– С чего вы взяли, что я вообще о вас думаю?!
Они смотрели друг на друга, рассерженные, смущенные этой неожиданной стычкой, раздосадованные собственной несдержанностью... Потом Марк опомнился и примиряюще поднял руку.
– Я предпочел бы сражение на более удобной площадке.
– Не я начала.
– Но вы непременно хотите закончить.
– Ничего я не хочу. Расскажите мне еще об индейцах. Сиу... они были воинственны? Выходили на тропу войны и все такое? Я почти ничего об этом не знаю.
– Сиу были миролюбивым народом. Они ткали и вышивали бисером, охотились и ловили рыбу. У них всегда были развиты ремесла. В нашем доме много предметов из вигвамов. Мама... она сберегла их, когда осталась жить с белыми.
– Я хотела спросить об этих вещах Бена, но постеснялась... Как-то странно, антиквариат и индейские одеяла рядом.
Непрошеная ярость снова сдавила сердце Марка. Зачем она вспоминает об отце? Особенно после того, как Марк рассказал ей о матери.
Молодой человек глубоко вздохнул и решительно двинулся вверх по тропе.
На небольшой каменной площадке, совершенно невидимой с дороги, они остановились. Здесь с незапамятных времен располагалось святилище индейцев-сиу. Сара осторожно ходила среди странных и непонятных фигурок из глины, осторожно трогала раскрашенные шесты, на которых развевались остатки травяных султанов, рассматривала разноцветные черепки...
Марк стоял поодаль и отчаянно ругал себя. Не надо было ехать на эту дурацкую прогулку! Здесь, вдали от дома, так легко забыть о том, что перед ним любовница его отца, представить, что они просто молодая пара, осматривающая окрестности...
Анжи права, во всем права, надо срочно везти эту авантюристку домой, избавиться от нее, пусть сидит у себя в комнате, а он...
– Ваша сестра меня не любит, верно?
– Ну, я... она...
Он был смущен, Сара задала свой вопрос, словно подслушав его мысли. Он все еще раздумывал, что бы ей ответить, а Сара уже склонилась над большим плоским камнем.
– Вы знаете язык индейцев? Вернее, их письмо. Что здесь написано?
Все еще смущенный, он подошел и склонился над плечом Сары. Тонкий аромат снова окутал его ноздри, туманя сознание.
– Это... это осталось от последнего жертвоприношения... Здесь мольба Деве-Матери о том, чтобы в племени рождалось больше мальчиков.
– Деве-Матери? Но разве это не противоречие?
Их лица были так близки, что Марк чувствовал прерывистое дыхание Сары на своих губах, видел, как румянец все гуще заливает ее нежные щеки... Сам он чувствовал себя не лучше. Возбуждение жгло его, нашептывало соблазнительные предложения, отключало рассудок...
– Не более, чем в христианстве. У многих народов есть женское божество, одновременно и мать, и девственница. Иногда еще и смерть. Триединая богиня...
Сара сделала шаг назад и оступилась. Марк инстинктивно схватил ее за руку, чтобы поддержать, и тоже оступился. Еще через миг он понял, что падает, мельком подумал, что с этого плато запросто можно улететь вниз, а потом обнаружил себя лежащим на жесткой земле, а сверху на нем лежала Сара. В глазах у нее горели ужас, смущение и негодование в равных пропорциях.
Спине было больно, даже очень больно. Марк осторожно подвигал ногой – на всякий случай. Сара пришла в себя и отчаянно рванулась прочь.
– Отпустите меня!
Оказывается, он все еще сжимал ее руку.
– Я машинально, извините. И не смотрите на меня так, словно я все это подстроил! Я хотел спасти вас от... э-э-э... падения.
24 
