171. «За сотрудничество с оккупантами»

– Хорошо бы его вздернуть при большом скоплении народу, прямо на площади Ленина, – выразился Беда с некой мечтательностью в голосе. – И чтобы с недельку не снимали, дабы воронье побаловалось – выклевало зеньки.

– А всяческих приверженцев атлантических блоков водить строем каждый день – нюхать, чем пахнет предательство, – подхватил Шампур.

– И надо бы надпись на грудь соответствующую. Например – «турецкий прихвостень», – довершил картину Парфенюк.

Туго сплетенный простой бельевой веревкой Данило воспринимал эти разглагольствования замерев. С таким вниманием он никогда не слушал не только Маркиза, но даже Доктора. Участия в диспуте Данила не принимал, ибо его рот был весьма грубо залеплен двойным слоем широкого коричневого скотча.

– К сожалению, – продолжил Беда, – сейчас это не получится. Мы еще не вытрясли с кресел всю разведенную там за десятилетия шваль. Надо бы подождать.

При этих словах сердце Данилы забилось учащенно.

– Смотри, заворошился, – прокомментировал его поведение Шампур. – Жить хочет.

– А то, как же, – философски заметил Беда, – не только жить, а еще и далее пакостить, подставлять других людей и процветать за их счет. Вот такое же дерьмо подставило девчонок сгоревших на аэродроме.

– Суки! – злобно процедил Парфенюк и больно пнул Данилу под колено.

– Ладно, что мы резину тянем, – сказал Беда. – Дел по горло. Нам еще наши донецкие конюшни чистить и чистить.

– Это дерьмо, наверное, думает, что если его сейчас нельзя на площади судить народным судом, то он будет где-нибудь дожидаться, когда станет можно, – запросто прочел вслух мысли Данилы Парфенюк. – Так ведь, майор?

– А ты его спроси, чего сложного? Скотча у нас сколько хочешь.

Тут Данило наконец понял, что более некуда откладывать родившийся в процессе езды в багажнике «Жигули» план спасения. Нет, план заключался вовсе не в ударах по яйцам и беге с препятствиями, хотя сейчас Данило думал, что если бы не веревка, то вполне получилось бы поставить рекорд скорости областного уровня, причем на любой дистанции. Так что как только клейкую ленту с его губ отлепили, он тут же затараторил:

– Браты, я ж не по своей воле вас… Я ж…

– Слушай, Сережа, какого хрена ты раскрыл ему пасть? – спросил Саша Шампур.

– Братцы, я про Маркиза все расскажу! – хрипло крикнул Данило, ибо в горле почему-то было совсем сухо. – И про Доктора, даже! Где живут? Чем занимаются? Я все-все поведаю. Только вот…

– И правда, жить сильно хочет, – поморщился Беда. – Прямо соловьем запел.

– Я про всех братков скажу. Даже напишу, братцы! Всех покажу, опознаю. Сможете их выловить. Я…

– Видите, как данную сволочугу перед казнью пробивает? – спокойно, как о насекомом, рассудил вслух Дмитрий Гаврилович Беда. – Ему бы попика какого-нибудь – покаяться в грешках. Да боюсь долго это продлиться.

– Скажу даже, что слышал! – кашлял далее Данила. – Как Маркиз рассказывал, как они в девяностых…

– Наблюдаете, даже память у гада обостряется. Просто-таки феномен. Запоминайте товарищи.

– Гаврилыч, а может правда, пусть расскажет чего? – спросил Шампур. – Вдруг пригодится?

– Он этой информацией хочет купить свою шкуру, – пояснил очевидное Беда. – Мы что будем его щадить? Отпускать с повинной? Вы лица ребят – имен мы не знали – полегших в Мариуполе под пулеметом припомните, и тогда уж принимайте решение – «щадить, не щадить».

– Я и про всех главных расскажу, – сипел далее Данило. – Что видел. Я однажды…

– Короче, чего мы тянем котищу за хвост? – все так же без выраженных эмоций произнес Дмитрий Беда. – Всегда по возможности требуется следовать плану. Что тут радикально изменилось? Птичка чирикнула? Заклейте ему рот, Сережа. Как-то неприятно слышать от этой сволочи человеческую речь – расхолаживает. Начинаешь думать, о том, что и у этой дряни есть мама, и…

– Есть, есть мама! Марина Павловна! – крикнул Данила.

– Вот видите?

– А папы у меня… – Саша Шампур двинул Данилу по ребрам и сразу после тяжелого выдоха повел ленту по губам.

  192