38 
— Скучаю! — сказал он и довольно улыбнулся, услышав, что она соскучилась тоже. — Сильно?
Дон его не разочаровала:
— Настолько сильно, что просыпаюсь утром, а хочется, чтобы это была ночь и ты — рядом…
Скотт подвинул подушку себе под голову, вздохнул:
— Ну, поговори, как ты умеешь…
Засмеявшись, Дон с проникновенной интонацией стала произносить ласковые слова.
— Тебе везет, что ты так далеко! — хриплым голосом отреагировал он. Ему стало очень жарко. А в брюках — тесно.
По ее смеху он почувствовал, что она тоже возбуждена.
— А может быть, как раз не везет?
— Тогда скоро повезет, — утешил он ее. Ему чертовски не хотелось прерывать их игру, но пришлось. — Брент сказал мне сегодня, что вот-вот займется одной штукой, о которой мечтал всю жизнь.
Она молчала.
— Дон!
— Скажи мне честно, он опять переделывает машину?
Ее голос был таким убитым, что Скотт едва не заскрипел зубами от досады. Подмывало рассказать ей все, но сдержался.
— Нет, детка, не переделывает. И вообще, Брент в порядке. — «Кто не в порядке, так это я», — хотел добавить, однако промолчал.
— Я ему несколько раз звонила, но мы, видимо, не совпадаем по фазе, — попыталась пошутить Дон. — А ты хочешь сказать, что он не свихнулся, хотя у него теперь нет его игрушки?
— Если кто и свихнется, так это твой покорный слуга, — переменил тему Скотт. — Я скучаю по тебе, до сумасшествия!
— Ну, видишь, у нас с тобой появилось развлечение — секс по телефону. Тоже ненормальность…
Тут в дверь постучали, и Скотт, извинившись, пошел открывать. На пороге стоял официант с ужином.
— Бонжур, месье Ларкин!
— Бонжур, бонжур! — Скотт махнул рукой, показывая, куда поставить поднос, подписал счет, дал щедрые чаевые и вернулся к телефону.
— Кто это там к тебе пришел? — поинтересовалась Дон.
— Да вот, одна молоденькая девочка, предлагает посмотреть канкан в ее исполнении.
— Жаль, не могу до тебя добраться по этому кабелю! Уж я бы тебе глаза выцарапала!
— Если бы ты добралась, зачем мне эта девочка?
Она снова замолчала.
— Дон!
— Извини, любимый! Я положила трубку, чтобы снять халатик. У нас жарко.
— Это уж чересчур, леди!
— Что такое? — Ее голосок был сама невинность.
— Я спрашиваю, что ты со мной делаешь?
— Это тебе за канканщину! — парировала Дон.
Закончив разговор. Скотт бросился в душ. Стоя под его ледяными струями, он думал о себе, о Дон, о других женщинах. Вернее, о других женщинах попытался думать — и не смог. Дон вытеснила их всех.
«Ну ты даешь, старик!» — подшутил он над собой, вылезая из ванны. Быстро растерся, оделся, пригладил влажные волосы. Забежал в спальню за ботинками и через десять минут уже мчался к дому Брента. «Дон — его жена, а не наложница. Ее нельзя выменять на машину, — рассуждал он сам с собой. — Поэтому я должен сделать все, чтобы Брент наконец встал на ноги. Тогда и Дон скажет ему о разводе». Он решил, что сделает для этого все возможное, даже если самому придется остаться без цента. Холодные души ему уже не помогали.
Подойдя к двери, Дон услышала, что в квартире звонит телефон. Посмотрела на часы. Скотт обещал позвонить в шесть по нью-йоркскому времени, сейчас — пять.
Брент? На лбу выступил холодный пот, она поспешно вытащила ключи и уронила их. Со Скоттом она говорила не реже чем через день, а ее муженек, ну хоть бы на один звонок ответил! Она не заставала его ни в квартире, ни в мастерской. Разговаривала только с автоответчиком.
Открыв наконец дверь, Дон бросилась к телефону, но опоздала. Черт, и как назло, сегодня забыла включить автоответчик! Дон бросила на пол зонтик и направилась в кухню — положить на стол пакет с яблоками.
И тут опять зазвонил телефон. Оказалось, это сестра.
Дон опустилась на кушетку, положила ноги на маленький столик.
— Я только что видела фотографии, которые Паркер сделал для «Глеймора». Фантастика! Мне этот парень нравится. Он умеет тебя снимать, — сказала Лесли.
— Да. И мне он тоже нравится. С ним легко работать.
— Я кое о чем хочу попросить тебя, Дон.
— Что такое? — Она насторожилась.
— Помнишь, я тебе рассказывала о моей однокурснице по колледжу, Элен Вильсон? Сейчас она устраивает бал в пользу бедняков в Америке.
«Вот это место для рекламы!» — тут же сообразила Дон, но благоразумно решила не высказываться.
38 
