Последние отзывы

  52  

Возникала... Да нет, не возникала – уже возникла! Ведь картину не просто украли – ее уничтожили, варварски изрезав на куски. Так называемый этюд к ней, на самом деле являвшийся фрагментом уникального хотя бы своими размерами, бесповоротно загубленного ворами полотна, был продемонстрирован профессору Андронову почти полтора месяца назад, а это означало, что картина уже тогда была искромсана на мелкие лоскуты – здесь фигура целиком, там голова, там кисть руки... Даже Глеба при мысли об этом пробирала дрожь; думать о том, что испытывает в данный момент Андронова, ему вообще было жутко. Мало того, что она, искусствовед по призванию, только что узнала о гибели великого произведения искусства; из-за этого произведения погиб ее отец, которого она боготворила, и теперь Ирина Константиновна не могла утешаться мыслью о том, что его смерть была результатом нелепой случайности.

Очевидно, их мысли двигались в одном и том же направлении, что, учитывая обстоятельства, было совсем не удивительно. Андронова вдруг остановилась, не дойдя нескольких метров до своей машины, постояла некоторое время с таким видом, будто готова вот-вот упасть в обморок, а потом вдруг процедила сквозь стиснутые зубы:

– За это надо убивать.

Глеба эти слова немного успокоили. Если у нее и кружилась голова, так только от ярости; если ее и мутило, так только от ненависти, которая не могла найти выход и объект для полного и окончательного уничтожения.

Сиверов не стал посвящать Ирину Андронову в некоторые нюансы своей и Федора Филипповича работы – те самые нюансы, из-за которых так называемую особую группу, занимавшуюся поиском и возвращением похищенных культурных и исторических ценностей всероссийского, а порой и мирового значения, возглавил не кто-то другой, а именно генерал Потапчук. За те несколько месяцев, что Федор Филиппович пребывал в новой должности, многие, казалось бы, бесследно исчезнувшие произведения искусства тихо и незаметно вернулись на свои места, а те, кто их похитил, наоборот, исчезли – тоже тихо и незаметно, а главное, по-настоящему бесследно. Ирине Андроновой знать об этом было незачем – по крайней мере, в данный момент.

Зато брошенная ею фраза навела Глеба на мысль, которая показалась ему удачной, – не гениальной, нет, и даже не блестящей, но вполне подходящей для такого экстренного случая.

– Убивать надо уметь, – негромко заметил он. Ирина посмотрела на него так, словно до сих пор даже не догадывалась о его присутствии. Скорее всего так оно и было; вряд ли она заметила, что только что думала вслух, и слова Глеба наверняка показались ей неожиданным ответом на ее самые сокровенные мысли.

Потом взгляд ее сделался осмысленным, зрачки сузились, глаза внимательно прищурились, будто выискивая подходящую мишень.

– А вы умеете? – отрывисто спросила она.

– Я офицер, – ответил Сиверов. – Это умение, увы, входит в круг моих должностных обязанностей.

– Значит, умеете, – продолжала Ирина тоном человека, размышляющего вслух. – И, наверное, умеете хорошо. Недаром генерал вас хвалил. Помните, он сказал, что в своей области вы такой же специалист, как я в своей... Научите меня!

– А надо ли? – спросил Глеб, делая вид, что сомневается в правильности идеи, которую сам же и подбросил.

– Я же не отказываюсь помочь, когда вы чего-то не понимаете в живописи, – неожиданно спокойно напомнила Ирина. – Так почему бы вам не помочь мне научиться стрелять? Или к этому есть препятствия? Я слышала, вы должны отчитываться за каждый израсходованный патрон.

– Но вы-то не должны, правда? – мягко ответил Глеб. – С чего начнем? Пистолет, автомат, винтовка? Противотанковое орудие?

– А ядерной боеголовки у вас нет?

– Для того чтобы прикончить человека термоядерным зарядом, большого умения не требуется, – заметил Глеб. – Беда только, что при этом погибает неоправданно большое число посторонних. А главное, вы сами не видите, как мерзавец отдает концы... Словом, никакого удовольствия. Начнем-ка мы, пожалуй, с пистолета. Это оружие, во-первых, самое компактное, а во-вторых, из него труднее всего попасть в цель. А в-третьих, вам сейчас, ей-богу, не помешает иметь в сумочке что-нибудь более серьезное, чем пилочка для ногтей.

– Господи! – воскликнула Ирина, – о чем мы с вами говорим! Стоим посреди улицы, в двух шагах от Третьяковки, и несем какой-то бред...

– Так давайте сядем в машину и будем нести бред там, – предложил Глеб. – А то я с этой папкой чувствую себя ряженым.

  52