ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  88  

Мыслишка была нехорошая, поганенькая, и от нее Николаю Михайловичу тут же сделалось скверно. Он вдруг ощутил у себя под ногами, прямо под тонким, податливым, как студень, резиновым днищем лодки, многометровую толщу черной воды, а там, под водой, – гнилые коряги, спутанные бороды бурых озерных водорослей, пушистый, скользкий ил...

Наверное, впервые в жизни ему сделалось на воде неуютно, да еще как! Чувство, внезапно охватившее Николая Михайловича в тот момент, было подозрительно похоже на панику. В голове бешеным хороводом закружились забытые смешные детские страхи – трехметровые сомы, которым ничего не стоит в один присест сглотнуть человека, водоросли, обвивающие лодыжки, какие-то безымянные подводные чудища с клешнями и щупальцами, замшелые и скользкие, утопленники, водяные, кикиморы... Сейчас эти воображаемые страхи почему-то не казались смешными.

Кулагин выплюнул в воду только что закуренную сигарету, глухо откашлялся и попросил:

– Андрей Яковлевич, извини, дай свою. А то эта заграничная трава сегодня что-то не вставляет.

Зарубин покосился на него, но ничего не сказал, а просто вынул из кармана просторного брезентового дождевика открытую пачку "Пегаса" и протянул приятелю. Кулагин взял сигарету и закурил, не обращая внимания на свои трясущиеся, как от сильного озноба, руки. Отдающий торфяной горечью дым был отвратительным на вкус, но он каким-то образом вернул окружающее в рамки привычной, сугубо материалистической реальности. Последняя русалка, плеснув зеленым от придонной тины хвостом, ушла в глубину; кошмарный хоровод распался и исчез без следа, оставив после себя лишь ощущение неприятной слабости, как после сердечного приступа. А может, это и был сердечный приступ – легкий, скоротечный, первая, так сказать, ласточка...

Думать про сердечный приступ было все-таки приятнее, чем про водяных и прочую дрянь, и Кулагин дал себе обещание завязать с куревом и пьянкой. О том, что давал себе подобные обещания минимум раз в месяц, он, как всегда, не вспомнил.

– Слушай, Яковлевич, – заговорил он, намереваясь поделиться с приятелем только что пережитым испугом – естественно, в юмористических тонах, – мне только что такое...

– Погоди, – перебил его Зарубин, – тише... Слышишь?

Кулагин прислушался и почти сразу уловил доносившиеся откуда-то из тумана звуки – негромкий плеск воды и глухое постукиванье. Отступивший было ужас снова всколыхнулся в душе, как мутный осадок на дне слишком долго простоявшего на солнцепеке графина, но уже в следующее мгновение Николай Михайлович осознал, что эти звуки ему хорошо знакомы. Плеск производили погружаемые в воду весла, а стучали, естественно, уключины – судя по звуку, пластмассовые, точно такие же, как в его лодке. В его старой посудине размером чуть побольше детского надувного круга уключины представляли собой просто пару резиновых петель. Они не производили вообще никаких звуков, но пользоваться ими было сущее наказание. В новой лодке уключины были почти как настоящие – в самый раз для посудины такого размера. И у того, кто плыл сейчас за пеленой тумана по сонному лесному озеру, похоже, была точно такая же лодка или очень похожая. Да и то сказать, откуда здесь взяться настоящей лодке – деревянной или там дюралевой? Кто ее сюда через лес потащит?

– Гребет кто-то, – сказал Зарубин. – И прямиком сюда.

– Ну а то! – саркастически проворчал Николай Михайлович. – Местечко-то прикормленное. Ты погляди, и сюда добрались, рыболовы хреновы!

Вскоре сквозь туман проступили очертания приближавшейся лодки. Зрелище было знакомое – овальный резиновый блин, над которым торчала бесформенная, закутанная в брезент фигура, увенчанная треугольным капюшоном. Короткие дюралевые весла поднимали слишком много брызг – грести человек в лодке практически не умел, и это служило лишним подтверждением тому, что он относился к категории людей, только что названных Кулагиным "хреновыми рыболовами".

Приблизившись на расстояние каких-нибудь полутора метров, "хренов рыболов" не проплыл мимо, а бросил весла, и обе лодки мягко закачались на поднятой им мелкой пологой волне.

– Привет, мужики, – раздалось из-под капюшона. – Как улов?

– Терпимо, – отчужденным тоном ответил Кулагин, который терпеть не мог подобные вопросы и людей, которые их задают. Приехал ловить – лови, нечего в чужие садки нос совать. – Похвастать нечем, а жаловаться грех... Клюет помаленьку.

  88