Паркер сложил руки на груди и посмотрел на Марис в упор.
— А ты подумай.
Ее губы чуть заметно дрогнули, словно она хотела что-то сказать, потом крепко сжались. Марис поняла — поняла и отвернулась, чтобы он не видел краски стыда, заливавшей ее лицо и шею.
— Вот именно… — с нажимом сказал Паркер. — Дик Кейтон нравится всем: и мужчинам, и — если верить тебе — женщинам. Он силен, ловок и быстр, он способен догнать самого быстроногого преступника и отнести женщину в постель на руках. Как ты сама говорила, многие читатели отождествляют автора с его героем. Так зачем мне компрометировать популярного героя, появляясь на презентациях в инвалидной коляске?
— Теперь я понимаю, — задумчиво проговорила Марис, — почему на суперобложках книг Маккензи Руна не было портретов автора. Ни презентаций, ни встреч с читателями, ни раздач автографов… Признаться, подобная маркетинговая политика твоего издателя меня всегда озадачивала, но сейчас мне ясно: они тебя берегли!
— Ничего подобного, — возразил Паркер. — Я сам себя берег. Мой издатель не знает, кто такой Маккензи Рун. Мой редактор не знает моего настоящего имени, не знает даже, кто я — мужчина или женщина. Ни один человек в мире этого не знает, кроме моей агентши. Она как-то рассказывала мне, что в издательском мире обо мне ходят самые дикие слухи. Говорят даже, что меня вовсе не существует и что мои романы…
— Ну конечно!.. — воскликнула Марис. — Ведь у Маккензи Руна есть литературный агент, ее зовут Сильвия Фицгерберт. Я неплохо ее знаю, но… Почему же ты послал «Зависть» по почте, а не через нее?
— Потому что Сильвия ничего не знает об этой книге.
— Вот как? А почему — можно спросить?
— Потому что я ничего ей не сказал. Свой процент от издания она все равно получит, потому что, когда дело дойдет до подписания официального договора, торговаться с вами, миссис Мадерли-Рид, будет именно она, а не я. Но до того, как настанет этот момент, я бы хотел сделать все сам.
— Почему?
— Что ты заладила — почему да почему? По кочану!
— И все-таки, — ледяным тоном заявила Марис, — прежде чем я задушу тебя голыми руками, мне бы хотелось понять, почему ты решил поступить именно так, а не иначе.
Несмотря на угрозу, она выглядела скорее озадаченной, чем сердитой, но Паркер боялся, что гнев Марис может снова разгореться, как солома на ветру.
— Объясни, зачем такая секретность! — требовательно добавила она и тряхнула головой.
— Просто я хотел написать другую книгу. Быть может, не такую динамичную и захватывающую, зато более философскую, чем сериал про Дика Кейтона. И значительно более серьезную… — Он натянуто улыбнулся. — Я давно собирался написать нечто подобное, потому что, между нами говоря, Дик Кейтон — это ерунда, ширпотреб… качественный ширпотреб, но не больше того. Только теперь — с твоей помощью — я понял, почему мои книги обрели такую популярность, но мне от этого не легче… Впрочем, — добавил Паркер после небольшой паузы, — от Дика мне все равно не уйти, хотя он и надоел мне хуже горькой редьки. Я слишком хорошо знаю, что для моих читателей он стал чем-то вроде близкого друга или члена семьи, и я не могу обмануть их ожидания. Эти люди ждут от меня того же самого и вместе с тем — другого. Иными словами, в каждой новой книге я должен рассказывать о новых головоломных похождениях Дика, однако, если я отклонюсь от их излюбленной темы, мне этого не простят.
Он вздохнул, покачал головой, потом снова повернулся к Марис.
— Должен сказать, что писать популярные детективы на самом деле непросто. Но у меня, кажется, получилось неплохо. Во всяком случае, каждая новая книга из этой серии расходилась лучше, чем предыдущая, и я рад этому. Но теперь мне уже нельзя работать спустя рукава и опускать мою личную планку, ведь от чемпиона ждут только рекордов и второе место — уже неудача. От книги к книге психологическое давление только нарастает; я уже не могу позволить себе расслабиться и сделать «проходную» вещь. Каждый новый роман о Дике Кейтоне обязательно должен попасть в верхние строки списка бестселлеров, иначе… иначе я просто перестану себя уважать.
— …Или потеряешь веру в себя, — добавила Марис задумчиво. — Я знаю, Паркер, так думает абсолютное большинство популярных авторов. После первого успеха они стараются прыгнуть выше головы в своих следующих книгах, а это… изматывает. Превзойти самого себя — что может быть сложнее? Так говорил мне и Ной после успеха «Побежденного»…