Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
107 
Она ждала, что Паркер что-то скажет по этому поводу, но он, похоже, был не расположен обсуждать Ноя и его успешный роман.
— Вот, — сказал он, — я тебе все рассказал как на духу. Теперь и ты ответь честно и откровенно, какой была бы твоя реакция, если бы Сильвия позвонила тебе и сказала: «Знаете, Марис, у меня на столе лежит совершенно новый, только что законченный роман автора популярной серии про Дика Кейтона, но это не детектив и не триллер. Это совершенно другая, серьезная книга, и мы хотели бы, чтобы вы увидели ее первой». Готов спорить, ты бы писала кипятком от счастья!..
Это выражение покоробило Марис, но она даже глазом не моргнула, а продолжала спокойно смотреть на Паркера, который буквально сверлил ее взглядом.
— Но я хотел, чтобы ты писала кипятком от «Зависти», а не от того, что такой популярный и прибыльный автор обратился именно в ваше издательство, — закончил он.
Только теперь Марис сочла возможным отвести глаза. Поправив очки, она рассеянно смахнула с руки какого-то жучка и сказала:
— О'кей, ты прав. Я действительно… была бы рада подобному звонку. Но что такого ужасного, если бы я с самого начала знала, что автор рукописи — Маккензи Рун?
— Потому что я хотел быть уверенным в твоей непредвзятости. Мне нужна была объективная оценка…
— И поэтому ты решил сделать из меня дурочку?
— Черт, нет, конечно! Я просто… — Паркер почувствовал, что тоже начинает сердиться, и он догадывался почему. В том, что говорила Марис, был здравый смысл, от которого нельзя было так просто отмахнуться, и Паркер решил начать все сначала.
— Я отправил пролог по почте, подписавшись одними инициалами, потому что только это гарантировало мне объективное отношение к рукописи. Я даже думал, что ты будешь к ней особенно строга — ведь в вашем издательстве обычно не рассматривают рукописи, которые поступают не через лит-агентов. Ты спросишь, зачем это мне было нужно? — Паркер усмехнулся. — Как ты говорила — чтобы не утратить веры в себя. Я должен был точно знать: то, что выходит из-под моего пера, хорошо само по себе, и моя репутация популярного и плодовитого автора здесь ни при чем.
— Твоя рукопись понравилась бы мне и без этих сложностей, — заметила Марис. — Уверяю тебя — если бы я знала, что автор пролога — Маккензи Рун, я бы отнеслась к нему точно так же.
— Но я не мог знать наверняка, не правда ли? Паркер ждал ответа, но Марис молчала. Сказать ей было нечего — он ее убедил.
— Да, я поступил не совсем честно, — негромко добавил Паркер после небольшой паузы. — Но я хотел доказать себе — и всем остальным тоже, что я способен на что-то более серьезное, чем моя детективная серия. Ведь, строго говоря, Дик Кейтон — этот костолом с большим пистолетом в кармане и огромным членом наперевес — вряд ли способен войти в золотой фонд американской литературы.
— Не могу с тобой согласиться, — покачала головой Марис. — Успех Дика в том и заключается, что, кроме пистолета и… прочих атрибутов мужественности, у него есть душа. Он живой, понимаешь?!
— Спасибо… Наверное, так и есть. Просто я не был уверен, что ты это понимаешь.
Марис наклонилась и подняла с пола книгу.
— Ты передумала меня душить и собираешься насмерть забить этим томом? — осведомился Паркер.
— Возможно. — Марис еще не успокоилась; гнев ее нисколько не остыл, просто теперь она взяла его под контроль. — Только книгу жалко… Сколько себя помню, я никогда не портила книги. Я даже никогда не загибала странички, а пользовалась закладками.
— Я тоже очень люблю книги, Марис.
— Нечего ко мне подлизываться, — огрызнулась она. — Все равно ничего не выйдет. — Она отдала ему книгу и отряхнула руки от пыли. — То, что ты сделал…
— …Было ужасно?
— Я собиралась использовать совсем другое слово.
— Но именно это слово точнее всего отражает мое состояние, когда я вкладывал пролог в конверт. Ты не поверишь, но у меня буквально поджилки тряслись.
— Чего же ты боялся? Что твою рукопись отвергнут?
— Да. Ты могла прислать мне стандартный ответ: дескать, спасибо за сотрудничество, но ваша рукопись нам не подходит. Ты могла бы написать, что моя рукопись — это полное дерьмо и что мне лучше всего заняться вышиванием или плетением циновок. И тогда мне бы не оставалось ничего другого, кроме как купить пачку бритвенных лезвий и запереться с ними в ванной комнате…
— Это не предмет для шуток, Паркер.
107 
