Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
91 
— Я все отлично понимаю, мистер Бэнкрофт. Ваша верность Дэниэлу и Марис достойна всяческих похвал, но вы забыли об одном — теперь я тоже принадлежу к семье Мадерли, и ваша осторожность, вполне понятная и оправданная в любой другой ситуации, меня оскорбляет.
— И тем не менее, мистер Рид…
— Очень хорошо. В таком случае позвоните Марис. — Ной театральным жестом указал на телефон. С его стороны это был чистый воды блеф, но он был уверен — Бэнкрофт не станет никуда звонить. — Или еще лучше — позвоните Дэниэлу, — добавил Ной, — Он сегодня отдыхает дома. Попросите его приехать и взглянуть на эти документы.
— Прежде чем разговаривать с Дэниэлом или с Марис, я должен освежить в памяти то, первое завещание. Пока я этого не сделаю, я не считаю себя вправе занимать их время, — возразил Бэнкрофт, накрывая лежащие на столе документы обеими ладонями. Это был достаточно красноречивый жест, и Ной едва не выругался вслух. Мерзкий старикашка, да как он смеет!
— И я не отдам вам эти бумаги без личного распоряжения Дэниэла или Марис, — твердо добавил юрист.
Ной с ненавистью взглянул на него. Потом неожиданно ухмыльнулся. Он почти надеялся, что сегодняшняя встреча закончится таким образом и что этот мерзкий клоп немного потрепыхается, прежде чем он размажет его по стенам этого уютного кабинетика с живописным видом из окна. Получив отказ. Ной уже не сомневался в своем праве применить радикальные средства, о которых он заблаговременно позаботился.
— Так-так, мистер Бэнкрофт, — проговорил он, — мне кажется, вы подозреваете меня в мошенничестве и предательстве интересов корпорации.
— Ни в чем подобном я вас не подозреваю, — возразил юрист.
— Я рад это слышать. Что может быть отвратительнее человека, предавшего своих родных? Или свою расу, свой народ?..
Пристально глядя на старого юриста, Ной взял в руки папку, которую принес с собой, и, положив на край стола, слегка подтолкнул в сторону Бэнкрофта. Тот посмотрел на нее, как на готовую разорваться гранату, потом поднял голову.
— Что это?
— Взгляните сами, мистер Бэнкрофт. Вы ведь еврей, верно?..
Юрист вздрогнул, как от удара. Втянув голову в плечи, он трясущимися руками открыл папку и стал просматривать документы.
Ной с притворным сожалением вздохнул.
— Кто бы мог подумать!.. — сказал он. — Такой уважаемый человек, и вдруг… Готов спорить на что угодно — вы никому не сказали, что ваша мать трахалась с нацистами!
Бэнкрофт ничего не ответил, только еще больше ссутулился, и Ной продолжил:
— Видите ли, Бэнкрофт, в наше время власть — это чаще всего не деньги, а информация, хотя одно связано с другим довольно тесно. Я понял это довольно давно и взял за правило знать об окружающих людях как можно больше. В особенности о тех, кто может мне помешать… Расследование вашего прошлого обошлось мне в кругленькую сумму и заняло порядочно времени, но сейчас я могу сказать — за свои деньги я получил гораздо больше, чем рассчитывал.
Вам, вероятно, будет интересно узнать, что я лично посетил вашу матушку в доме для престарелых, в который вы ее поместили. Не скрою, мне пришлось слегка на нее нажать, но в конце концов она призналась мне во всем, а санитарка за чисто символическое вознаграждение записала ее исповедь слово в слово. Потом ваша мать собственноручно подписала свои откровения… Вы, несомненно, узнаете ее подпись, хотя к концу нашей беседы мисс Сарра настолько ослабела, что едва могла удержать в руке ручку. Я вовсе не удивлен, что через несколько дней она скончалась. Но большой беды в этом нет, поскольку санитарка готова подтвердить каждое сказанное ею слово…
Вам эта история, несомненно, хорошо известна, мистер Бэнкрофт, но я был просто потрясен! Вашей матери было всего двадцать три года, когда ее и всех ее родных арестовали. Ее родителей, братьев и сестру расстреляли на следующий день, но Сарре повезло — ее отправили в концентрационный лагерь.
В те времена в Старом Свете, да еще среди евреев, свято чтивших древние традиции, незамужняя двадцатитрехлетняя девушка считалась почти что старой девой. Неспособность Сарры нравиться мужчинам даже привела к конфликту в семье, так как ее мать не позволяла младшей дочери выходить замуж только потому, что ее старшая сестра никак не могла найти себе супруга.
Однако в лагере Сарра пользовалась популярностью, или, лучше сказать, спросом… Ее клиентами были охранявшие заключенных солдаты. Так ваша мать променяла свою девичью честь на жизнь. Она готова была трахаться с каждым, кто обладал хоть толикой власти, и в конце концов ей это даже начало нравиться. На протяжении пяти лет она регулярно обслуживала немецких солдат и офицеров и в конце концов добилась совершенно исключительного положения. Мисс Сарра не ходила на работы, не брила голову, не жила в бараке, не страдала кровавым поносом, который открывается у человека, изнуренного голодом и непосильным трудом. Она хорошо питалась, пила вино, спала в отдельной комнате на чистых простынях, но — вот странность-то, а? — никто ей не завидовал. В лагере ее презирали и ненавидели.
91 
