— Тогда пей… Все до конца. Я подумала, что в менее концентрированной дозе оно поможет тебе.
Я едва не захлебнулся, но успел на взлете приостановить свое воображение и допил «лекарство». Как и в прошлый раз, оно значительно разогнало туман в голове.
— Арника, ты действительно ядовитое растение?
Она опустила голову и, мне показалось, заколебалась в выборе ответа. Но генетическая правдивость победила.
— Да. Я отравила тебя. Но не специально. Я не рассчитала дозу.
— Дозу чего? — Я нашел в себе силы и приподнялся, заглядывая в ее опущенные глаза.
— Я растение. Ты не забыл? И могу… моя кровь, то есть то, что считается моей кровью… сильный галлюциноген.
— Стрекательные клетки, яд, дурманящий запах, высокий интеллект, привлекательная внешность. Ты смертельно опасна.
— Прости… — прошептала она совсем тихо. — Я позвонила твоему брату. Он скоро приедет.
Болезненное чувство острой жалости укололо меня при виде опущенной золотоволосой головы, тонких пальцев, сжимающих пустой стакан.
— Арника, ты на самом деле не хотела причинить мне вред?
— Не хотела.
— И чтобы вылечить, ты давала мне свой со… свою кровь?
— Да.
Лис стремительно влетел в комнату, взволнованный и немного испуганный:
— Что с ним?! Что случилось? Арника, я ничего толком не понял, ты говорила, он…
И тут брат увидел меня.
— Какого черта! Что она сделала с тобой?!
— Лис, успокойся. Я нормально себя чувствую.
Но он уже превратился в разгневанного хищника:
— Нормально себя чувствуешь?! Да ты посмотри на себя! Ты же… Мы уезжаем немедленно. А ты, — Лис повернулся к невозмутимой девушке, — держись подальше от моего брата, а не то мне придется применить на тебе средство для уничтожения сорняков.
— Мне очень жаль, что так вышло.
— А, тебе жаль? Ну надо же! Это мне жаль, что я уже давно не опробовал на тебе нашу новую газонокосилку.
— Лис! Прекрати!
— И ты ее еще защищаешь! Она едва не угробила тебя, а ты защищаешь эту… это…
— Лис! Не надо ничего говорить. Ты прав. Едем домой.
Первым делом брат вызвал врача, хотя, по-моему, в этом не было необходимости.
— Ты напрасно волнуешься, я вполне прилично себя чувствую.
— Ты не видел себя со стороны.
— Так дай мне зеркало!
— Не дам! И лежи спокойно.
Приехавший врач был нашим давним знакомым. Он лечил еще Лиса в детстве от всех мыслимых болезней и ко мне продолжал относиться как к шестнадцатилетнему мальчишке.
Войдя в комнату в сопровождении моего хмурого брата и взглянув на меня, он не показал удивления:
— Доброе утро, Захар. Был на Гавайях?
— С чего вы взяли?! — довольно нелюбезно буркнул я.
— Ну как же, — добродушно отозвался он, вытаскивая из своего профессионального чемоданчика стетоскоп, — дыхание затруднено, сердцебиение… учащенное, зрачки расширены, слизистая носа и рта воспалена. Все симптомы воздействия нервно-паралитического яда. Не могу точно назвать растение. Бред, галлюцинации были?
— Д-да.
— Общая слабость… Может быть, китайское дерево или олеандр…
Когда доктор ушел, прописав лекарства, Лис сел рядом со мной на кровать.
— Так что теперь?
— Ты о чем? — спросил я устало.
— О твоем растении.
— Не знаю, Лис. Понимаю, что пора прекращать это… — я невесело усмехнулся, — знакомство.
— Уже давно пора.
Брат оставил меня одного. Я лежал, смотрел в потолок и пытался подогреть в себе чувство раздражения и злобы на Арнику. Но сил на гнев не было. И на все упреки, какие я мог придумать, существовало одно оправдание — ее лицо в бело-розовом сиянии яблоневых лепестков…
Я должен был отказаться от этого. Взять себя в руки и решительно оборвать затянувшееся прощание. Давно было пора понять всю противоестественность наших отношений хотя бы из чувства самосохранения. Если она не отравила меня насмерть в этот раз, то в другой снова сможет не рассчитать дозу.
Короткий звонок в прихожей прервал мои размышления. Я услышал, как Лис открывает дверь, приглушенно спрашивает что-то типа — какого хрена пришедшему здесь нужно, и негромкий ответ, произнесенный голосом, который продолжал звучать в моей памяти.
— Лис! Кто там?
— Никого!
— Но я же слышу.
— А я говорю, никого.
И снова тихое: «Мне нужно поговорить с ним».
Брат ответил раздраженно и громко: