Особенно,... 
100 
— Найдите того, кто оправдает, — вкрадчиво произнес Генри.
— О нет! — Гейл расхохоталась. — Довольно! Только дела, и не более того! И что касается тебя, Генри, то скажу откровенно: ты слишком молод!
Генри капризно поджал губы; в этот момент он и в самом деле выглядел мальчишкой.
— Да, молод, — обиженно произнес он, — но жизнь знаю не меньше вашего. И золота вам отвалю столько, сколько не видели даже во сне, дайте только срок!
Гейл пожала плечами.
— При чем здесь золото?.. Не надо устраивать торги, — и, заметив Кинроя, быстро проговорила: — Ладно, Генри, я разыщу тебя на следующей неделе — мы еще потолкуем.
Вернулся Кинрой, занял место возле своей подружки, и веселье продолжилось.
Гейл скучала. Она мечтала о красноватом полумраке дорогого уютного ресторанчика, об отделанном бархатом отдельном кабинете, где бы она… Но с кем, с кем?.. Рядом девицы кокетничали с кавалерами; одна из них, вертлявая хохотушка, вывела из себя Гейл кривлянием так, что получила под столом хорошего пинка.
— Вы что, с ума сошли? Что я вам сделала? — так и подпрыгнула на месте.
— Не верещи, — солидно произнесла Гейл, откидываясь на спинку стула.
Девушка возмущенно фыркнула, но возражать не решилась.
Гейл между тем опять приуныла. Ей было нерадостно здесь. Кругом стоял гвалт, не обошлось без потасовок и ругани. Сидящий слева от Кинроя Фрэнк от полноты чувств грохнул кулаком по столу — бутылки подпрыгнули, и девицы захохотали в восторге.
Кинрой обнимал Гейл, время от времени целуя ее в полуобнаженное плечо.
— Ты здесь лучше всех! Да ты везде лучше всех! — заявил он. — И у меня есть для тебя подарок.
— В честь чего это?
— За красоту. Возьми. — И надел ей на руку браслет из темного металла с вкрапленными в него сиреневыми камешками. Гейл полюбовалась их мерцанием и посмотрела на Кинроя.
— Спасибо. Интересно бы только узнать, чью прелестную ручку он прежде украшал?
Кинрой брезгливо поморщился.
— Нет. Я купил его. Не веришь — спроси у Линна, он был со мной.
— Верю, верю. А Линн теперь твой помощник, да? И ты ему полностью доверяешь?
— Я не такой, как ты. Кое-кому все-таки доверяю.
— Понятно.
Кинрой, глядя на нее, снисходительно улыбнулся. Налил рюмку, неторопливо выпил, после чего его посетила новая мысль.
— Слушай, девочка, — обратился он к Гейл, — станцуй-ка нам! Давно ты нас не развлекала!
— Вот еще! Стану я выплясывать перед этими… Сам развлекай!
— Ну, ты — произнес он с легкой угрозой. — Это мои друзья!
— «Друзья»! — презрительно повторила Гейл. — Нож да бутылка — вот твои друзья!
— Значит, не хочешь?..
— Нет! — отрезала она и отвернулась.
Ей опротивели окружающие с их тупыми лицами и хриплыми голосами; случайно попав в разлитый на столе виски, она брезгливо вздрогнула и отодвинулась. Потом налила себе вина. Ей смертельно хотелось забыться, уйти от окружающего мира, который она начинала ненавидеть.
— Знаешь, что? — сказала она вдруг Кинрою. — Я передумала, я станцую, если хочешь, прямо сейчас!
Кинрой без лишних слов смахнул со стола все, что мешало.
На пол со страшным грохотом полетела посуда, девицы опять завизжали, не то возмущенно, не то радостно. Дэвид попытался хотя бы что-нибудь спасти, но постом махнул рукой.
— Пропади все пропадом!
— Замолчите все! — крикнул Кинрой, — Гейл станцует для нас!
Он, пошатываясь, встал с намерением помочь ей подняться, но она легко вспрыгнула на очищенный стол, прошлась по нему и остановилась посередине. Все дружно зааплодировали.
Гейл небрежным жестом подобрала подол платья, выставила вперед узкий носок ботинка и с улыбкой обвела взглядом присутствующих. Поднятые наверх волосы черным куполом венчали ее голову, всю высокую стройную фигуру, глаза — сейчас цвета беззвездной ночи смотрели холодно. Наступила тишина, замолкли даже самые неугомонные; взгляды, мутные и светлые, завистливые и восхищенные, были устремлены на подружку Кинроя.
Гейл выждала минуту и сказала негромко:
— А ну, что-нибудь веселенькое!
По комнате пронесся шумок, потом кто-то завел песню, которую тут же подхватили девицы, и вскоре вся компания с азартом выкрикивала незамысловатый припев.
Движения Гейл вполне соответствовали характеру песни, вызывающий танец ее прошел под бурю аплодисментов и выкриков гостей.
Закончив танцевать, Гейл разбежалась и прыгнула в объятия столпившихся вокруг стола мужчин; она скрылась в толпе, но через миг была вознесена на руках почти до потолка, откуда с хохотом посылала воздушные поцелуи.
100 
