48 
— Я же сказал вам, что Седину кремировали. Она вскочила на ноги.
— После того, как вы с судьей Уоллесом пошушукались и все обсудили. Ловко, нечего сказать.
— Вы склонны давать волю воображению.
— Отчего Джуниор, когда разыскал меня на кладбище, не сказал, что Седину кремировали? Сдается мне, она там все-таки похоронена. Потому я и просматриваю эти папки.
— Зачем бы мне лгать?
— Чтобы помешать мне добиться эксгумации тела.
— Опять же — зачем? Мне-то какая разница?
— А пожизненное заключение? — жестко проговорила она. — Если по данным судебно-медицинской экспертизы выяснится, что убийца — вы.
— Ax… — не найдя достаточно сильного слова, он с силой вдавил кулак в загрубевшую ладонь другой руки. — Этому, что ли, вас учат на юридическом: когда ничего не получается, хвататься за соломинку?
— Именно.
Опершись руками о стол, он наклонился к самому ее лицу.
— Вы не юрист, вы охотница за ведьмами.
Рид попал не в бровь, а в глаз: у Алекс тоже было такое ощущение. Ее отчаянный поиск улик слегка отдавал исступлением линчевателей из печально известного «комитета бдительности», вызывая отвращение у нее самой. Она села и положила руки на раскрытые папки.
Отвернувшись к окну, Алекс смотрела на зимний пейзаж. Голые ветви платанов на лужайке покрылись ледяным панцирем. Стекла в окнах чуть слышно позвякивали под ударами смерзшихся хлопьев снега. И небо, и все вокруг было унылым, мертвенно-серым. Контуры предметов размыты. Мир стал одноцветным — без света и теней.
Кое-что, впрочем, осталось черно-белым. И прежде всего закон.
— Возможно, вы были бы и прав», Рид, не будь того преступления. — Она вновь обернулась к нему. — Но преступление-то совершено. Кто-то вошел в конюшню и зарезал мою мать.
— Да. Причем скальпелем, — насмешливо заметил он. — Можете себе представить, чтобы Ангус, Джуниор или я размахивали хирургическим инструментом? Отчего тогда не убить ее голыми руками? Не задушить, например?
— Оттого, что вы слишком хитры. Кто-то из вас постарался создать впечатление, что все совершил психически неполноценный человек. — Положив руку на грудь, она проникновенно спросила:
— А вы на моем месте не захотели бы выяснить, кто это сделал и зачем? Вы же любили Седину. Если ее убили не вы…
— Я не убивал.
— Разве вы в таком случае не хотите узнать, чьих это рук дело? Или вы боитесь, что убийцей окажется кто-то, кто вам тоже дорог?
— Нет, не хочу я узнавать, — решительно заявил он. — И пока у вас нет ордера на обыск…
— Мисс Гейтер? — начал мистер Дэвис, неожиданно войдя в комнату. — Вы не это вот разыскиваете? Я нашел ее в архиве, в шкафу с папками.
Алекс прочитала напечатанное на обложке имя. Бросив взгляд на Рида, она нетерпеливо раскрыла папку. Просмотрев несколько лежащих сверху бумаг, Алекс бессильно откинулась на спинку стула и хрипло сказала:
— Здесь написано, что тело было кремировано. — Чувствуя, как стынет сердце, она спросила, ни к кому не обращаясь:
— Отчего же бабушка никогда про это не говорила?
— Может быть, она не придавала этому большого значения.
— Она сберегла всю одежду Селины, ее вещи. Почему же не взяла ее прах?
Вдруг она наклонилась вперед и, опершись локтями о стол, обхватила голову руками. Желудок ее резко свело. От набежавших на глаза слез жгло веки.
— Господи, вот кошмар-то, но я обязана выяснить. Обязана. Алекс несколько раз глубоко вздохнула, открыла папку вновь и принялась листать бумаги. Прочитав одну из них, она тихо ахнула.
— Что это?
Она вынула листок из папки и протянула Риду.
— Это квитанция об оплате похоронных расходов, включая и кремацию.
— Ну и что?
— Посмотрите на подпись.
— Ангус Минтон, — негромко и вдумчиво прочел он.
— А вы об этом не знали? — Он отрицательно покачал головой. — Ангус, очевидно, оплатил расходы, однако втайне от всех. — Алекс прерывисто вздохнула и пытливо взглянула на Рида. — Интересно, почему.
А в другом конце города Стейси Уоллес вошла в комнату, служившую ее отцу домашним кабинетом. Склонившись над столом, он сосредоточенно изучал том судебного дела.
— Раз уж вы взяли выходной, судья, так отдыхайте, — ласково пожурила она.
— Формально это не выходной, — ворчливо отозвался он, с отвращением взглянув на зимний пейзаж за окном. — Давно надо было кое-что прочесть. Сегодня самый подходящий день: в суд-то я попасть не могу.
48 
