57 
В заключение ей предлагалось незамедлительно покинуть город, дав тем самым горожанам возможность спокойно пожинать плоды финансового расцвета, который сулит их обществу строительство ипподрома.
Прочитав письмо еще раз, Рид сложил его и сунул в незаклеенный конверт. На нем был написан адрес мотеля «Житель Запада» для передачи Алекс Гейтер.
Комментировать содержание письма Рид не стал, только спросил:
— Ты небось организовала?
— Я советовалась с некоторыми из тех, кто подписал письмо.
— Очень похоже на твои «мозговые атаки».
— Я женщина деловая, осторожная. Ты же знаешь. Идея всем понравилась, стали ее разрабатывать. Последний вариант все одобрили. Я предложила напоследок посоветоваться с тобой, а потом уж отправлять.
— Почему?
— Ты провел с ней больше времени, чем кто-либо другой в нашем городе. Мы подумали, тебе легче представить, как она отреагирует.
Он долго смотрел в ее безмятежное лицо. Нора была хитра как лиса. Не глупостью же и не легкомыслием добилась она своего богатства. Риду она всегда нравилась. Он спал с ней регулярно, ко взаимному удовольствию. И тем не менее никогда ей не доверял.
Сообщать ей лишнее было не только неэтично, но попросту глупо. На это у него хватало природной смекалки; чтобы развязать ему язык, эффектной ложбинки между грудями было явно недостаточно.
— Ты не хуже меня знаешь, как она отреагирует, — уклончиво сказал он. — Может, вообще никак.
— То есть?
— То есть я сомневаюсь, что она упакует вещички и отправится в Остин, как только прочтет вот это. — Смелая, значит, да? Рид пожал плечами.
— Упрямая?
Он сардонически усмехнулся.
— Можно и так сказать, да. Чертовски упрямая.
— Эта девица меня заинтересовала.
— Почему?
— Потому что, стоит ее упомянуть, ты сразу хмуришься. — Направляя к потолку очередную струйку едкого дыма, она внимательно наблюдала за ним. — Ты и сейчас, золотко, хмуришься.
— Привычка.
— Она на мать похожа?
— Не очень, — коротко ответил он. — Сходство есть, но и только.
Она хитро, по-кошачьи, усмехнулась.
— Беспокоит она тебя, да?
— Черт, да, беспокоит она меня, беспокоит! — крикнул он. — Хочет меня в тюрьму засадить. Тебя бы это не беспокоило?
— Только если бы я была виновата. Рид стиснул зубы.
— Ладно, письмо твое я прочел, свое мнение высказал. Почему бы тебе не поднять задницу и не убраться восвояси?
Нимало не задетая его злостью, она неторопливо загасила сигарету в оловянной пепельнице и, встав, закуталась в шубку. Взяла со стола сигареты, зажигалку, конверт с письмом Алекс и положила все к себе в сумочку.
— Я по опыту знаю, мистер Рид Ламберт, что, на ваш взгляд, моя задница — это нечто особенное.
Злость у Рида как рукой сняло. Досадливо хмыкнув, он сжал рукой ее попку, насколько это было возможно, и проворчал:
— Это точно, ты права.
— Друзья, значит?
— Друзья.
Они стояли друг перед другом; она провела рукой по его животу вниз, положила ладонь на бугор под ширинкой — крупный, плотный, но не взыгравший до полной силы.
— Вечерок сегодня холодный, Рид. — Ее голос звучал призывно. — Хочешь, я останусь?
Он отрицательно покачал головой.
— Мы же давно уговорились: чтобы нам не раздружиться, я сам буду приезжать к тебе переспать. Она мило насупилась.
— И почему мы так уговорились?
— Потому что я шериф, а ты держишь бордель. Она засмеялась гортанным обольстительным смехом.
— Держу, черт возьми, держу. Самый лучший и доходный бордель во всем штате. Ладно уж, позавчера я, как видно, тобой занялась неплохо.
Ее массаж прямо через джинсы не дал никаких результатов.
— Да, спасибо.
Нора, улыбаясь, опустила руку и двинулась к двери. Неожиданно она спросила через плечо:
— А что была за срочность? Не припомню такой спешки с тех пор, как ты услыхал известие о каком-то солдатике из Эль-Пасо, его еще звали Гейгер.
Зеленые глаза Рида угрожающе потемнели.
— Никакой срочности. Потрахаться просто захотелось. Она понимающе улыбнулась и потрепала его по небритой щеке.
— Надо научиться получше врать, Рид, золотце мое, если хочешь меня провести. Слишком давно и слишком хорошо я тебя знаю. — Голос ее донесся до него, когда она уже шагнула во тьму за дверью. — Смотри, мой сладкий, не забывай друзей.
Глава 16
Мокрый снег уже не лепил, но было по-прежнему очень холодно. Под сапогами Алекс хрустели тонкие льдинки, когда она осторожно пробиралась от машины к тренировочной дорожке. Яркое солнце, не появлявшееся несколько дней, слепило глаза. Небо было пронзительно синим. Реактивные самолеты, казавшиеся не больше булавочной головки, расчерчивали небо пушистыми, время от времени пересекавшимися линиями, наподобие белых изгородей на ранчо у Минтонов; эти изгороди, тянувшиеся целыми милями, разделяли территорию на выгулы и паддоки.
57 
