Особенно,... 
128 
Хафф рассмеялся.
— Ладно, ты прав, сынок. Убирайся отсюда, я приеду следом за тобой.
Все еще улыбаясь, Хафф смотрел, как Крис неторопливой походкой выходит из кабинета. Но когда он перевел взгляд на Бека, его радость испарилась. Бек смотрел в проем двери, где исчез Крис.
Хаффу взгляд Бека не понравился.
Сэйри уснула не сразу.
Она была уверена, что после богатого событиями путешествия в Новый Орлеан и долгой дороги домой она мгновенно провалится в сон, едва коснувшись подушки. Но сон не шел.
Кондиционер шумел. Пока он работал, в комнате царил арктический холод. Стоило ему отключиться, как номер наполняла духота и воскресали запахи, оставленные прежними жильцами, впитавшиеся в ковер, занавески, в одеяло на кровати.
Но в ее бессоннице виноват был не столько дискомфорт. Сэйри снова и снова прокручивала в голове разговор с Беком. Может быть, она совершила ошибку, рассказав Мерченту о помолвке Дэнни? И почему она позволила Беку приблизиться к ней, зная о планах отца? Почему ей самой этого так хотелось?
Только далеко за полночь Сэйри удалось заснуть. Вот почему она застонала от неудовольствия, когда проснулась на рассвете. За окном уже рассвело, когда Сэйри проснулась. Кондиционер не работал, в комнате было жарко. Сэйри сбросила с себя влажные простыни и попыталась снова заснуть. Тщетные попытки! В горле пересохло, тело было влажным от пота. Со стоном Сэйри сползла с кровати и, с трудом размыкая тяжелые веки, побрела в ванную.
В следующее мгновение сон слетел с нее: дорогу ей преградила мужская фигура.
Глава 28
Крик Сэйри заглушила тяжелая рука, другой рукой мужчина схватил ее за волосы и бросил на кровать. Он рухнул на нее, пригвоздив к матрасу. Сэйри, обезумев, продолжала вырываться.
— Будешь драться, я вырву твою гриву. Богом клянусь, пусть она и красивая, но я сниму-с тебя скальп и заберу с собой на память. — Мужчина больно дернул Сэйри за волосы, и на ее глаза навернулись слезы. Сэйри перестала сопротивляться и затихла, — Так-то лучше. — Мужчина поерзал на ее ягодицах. — Как удобно, да? Не испробовать ли мне на тебе пару штучек, которым меня научили в тюрьме?
Под его рукой она вскрикнула от страха и унижения. Мужчина удовлетворенно расхохотался. — Расслабься, Рыжик. У тебя чертовски соблазнительная задница, но на радости жизни у меня сейчас нет времени. Я пришел поговорить, и можешь не сомневаться, я сделаю тебе больно, если потребуется. Мы друг друга поняли?
Сэйри не хватало воздуха, и она попыталась повернуть голову. Она понимала, что этот человек проник в ее комнату вряд ли за тем, чтобы с ней поговорить, но все-таки кивнула.
— Ладно, порядок! Я уберу руку с твоего лица. Если заорешь, то это станет твоим последним звуком.
Он медленно убрал руку. Сэйри устояла перед искушением облизать губы, потому что оставленный им запах был омерзительным. Освободившись, Сэйри перевернулась на спину, потом села и вытерла рот рукой.
Неожиданно вспыхнул свет. Она заморгала и увидела Шлепу Уоткинса. Его рука лежала на выключателе лампы у кровати. Через отверстие в верхней части абажура на его лицо падал яркий свет, делая его черты зловещими. Тень от его головы на стене напоминала о детских кошмарах.
Пока Уоткинс был в бегах, его внешность не улучшилась. Зубы казались желтее и длиннее. Козлиная бородка поредела. Лицо осунулось, и его черты заострились. Тощая шея стала похожа на шею огромной хищной птицы, а уши, казалось, приложены к голове ради комического эффекта.
— Привет, Рыжик! У Сэйри гулко колотилось сердце, во рту пересохло, но она постаралась не показывать свой страх. Она бросила быстрый взгляд на дверь.
— Даже не думай об этом! — рявкнул Шлепа. — Ты не успеешь двинуться, и тогда мне придется нарушить свое обещание не причинять тебе боль. — Ухмыляясь, он достал из ботинка нож и похлопал плоской стороной лезвия по ладони.
— Как ты вошел?
— Я же преступник, забыла? Взломал замок за пару секунд. И сделал это тихо. Как же ты могла не закрыть задвижку? Одинокой женщине следовало вести себя разумнее.
Сэйри не хотелось думать о том, сколько времени он просидел в ее комнате, пока она спала. У нее по коже побежали мурашки, как только она представила Шлепу сидящим в кресле и наблюдающим за ней, прислушивающимся к ее дыханию.
— Цацки настоящие? — поинтересовался Шлепа, рассматривая на свету и оценивая бриллиантовые серьги, которые Сэйри оставила на тумбочке.
128 
