30 
— Пусть хоть расскажет, в чем дело, — поняв его настроение, предложил он.
Сергей присмотрелся к нему, что-то в его тоне проскальзывало…
Они все, уже миллионы лет назад, научились разговаривать, понимать и чувствовать друг друга без слов. Если бы не умели, не парились бы сегодня в баньке и не пили ледяную водочку, закусывая шашлычком, а лежали бы неизвестно в чьей земле, без креста и поминовения.
— Ну, пусть расскажет, — отпуская Лешку на свободу, вяло согласился он.
Кнуров понимал, что расстроен, зол, поэтому и дал уйти «брату», не став выяснять, чего тот недоговаривает.
Девушка ела, а он ее незаметно изучал. Она односложно отвечала: «да», «нет», «спасибо», когда к ней обращались, улыбалась дежурно и с трудом — натянутая как струна. Ну, это понятно: не ожидала встретить здесь много людей, оконфузилась обмороком. А может, и специально разыграла, хотя не похоже. Он видел, что она что-то обдумывает, решает, и злился, накручивая себя.
У нее зеленые глаза.
Стоп! А в глазах-то у нас…
— Сколько вам лет? — резко, требовательно спросил он.
За столом воцарилась тишина, как пишут в романах: «гробовая».
Во-первых, потому, что всем стало ясно, что потеха закончилась и началось дело, то самое, которому час.
Во-вторых, вопрос, заданный громко, был весьма далек от деликатности.
Она поставила стакан с минералкой, которую так и не донесла до губ, на стол, посмотрела прямо ему в глаза и ответила:
— Тридцать.
Он ожидал продолжения, что-то вроде: «а что?» или «какое это имеет значение?», но продолжения не последовало.
Как говорится, без комментариев.
— Ты спрашивал? — посмотрел он недовольно на Пирата.
— Да… — расплылся тот в улыбке.
«Понятно!»
Его отпустило, полегчало, опять зазвенело внутри. И не у него одного, между прочим!
— Рассказывайте! — почти приказал он.
— Два дня назад я вернулась из больницы… — начала Вероника, прямо глядя ему в глаза, далеко не приветливым и добродушным взглядом.
Она рассказывала четко, подробно, излагая только факты, не добавляя эмоций или комментариев, никаких «мне показалось, я подумала…».
«Это хорошо! Соображает она замечательно, говорит только по делу. Значит, и работать будет легче», — отметил для себя Кнуров.
— Все, — сказала Ника и отпила воды из стакана.
— Когда умерла ваша бабушка?
— Три месяца назад.
— И до ее сороковин вас никто не беспокоил?
— Нет.
— Опишите, какая у вас квартира и какая у бабушки.
Она подробно рассказала, назвала адреса.
— Если работала одна команда и не торопясь, то неделя, если две, то дня три, — сказал Антон, имея в виду обыск.
— И узнали они совсем недавно, — подхватил Мишка.
— Правильно. Значит, либо в архивах что-то накопали, либо получили информацию, скорее всего, после чьей-то смерти, — кивнул Антон.
— А может, случайно что-то узнали, — предположил Пират.
— Может. А что за сотрясение у вас было? Что-то серьезное, раз вы целых пятьдесят дней в больнице лежали? — спросил Кнуров.
— Меня сбила машина.
— Какая, кто сбил? Это имеет отношение к этим людям? — стрелял вопросами Кнуров.
— Это имеет отношение к Евгению Александровичу Барышеву, вернее, к его сыну, потому что меня сбил именно он.
— Ого! — воскликнула Ната.
— Но его не посадили, — утвердил Антон.
— Нет, — ответила Ника.
— И сколько вам заплатили? — спросил Сергей.
— Нисколько. Я не взяла деньги.
— Вы его просто так отпустили?
— Да.
И опять без комментариев! Ну, не девка, а партизан на допросе!
— Почему?
Пират переглянулся с Антоном, и они понимающе усмехнулись — надо знать Матерого!
Когда он работает, никаких политесов, никаких мелочей, не проясненных до конца. Забудьте о тайне личности и неудобных темах. На то он и Матерый!
Ника посмотрела прямо ему в глаза. «Из-за тебя!» — подумала она со злостью и ответила:
— Он пострадал больше, чем я.
— Каким образом? Тоже лежал в больнице?
— Нет. Увидел и понял, что он пустая дешевка. С него достаточно и этого.
— Почти понятно. Где были ваши родители, когда обыскивали вашу квартиру?
— Там же, где и бабуля: на кладбище.
— Когда они умерли? — сбавив тон и напор, более мягко спросил Сергей.
— Четырнадцать лет назад. Разбились на машине.
— С кем вы жили после их гибели?
30 
