— А может быть, и еще больше, — поддакнул Рабан. — Миры неидентичны, здесь история может развиваться совсем по-другому…
Граф Этьен и принц Сигизмунд мялись друг против друга на теплом песочке. Каждый подозрительно рассматривал своего противника. Без одежды они могли бы сойти за близнецов. Разве что Сигизмунд был на сантиметр-другой выше ростом, а Этьен — на столько же шире в плечах. Этьен Блуаский что-то сказал, и переводчик незамедлительно сообщил:
— Мой господин желает знать, кто будет судить этот поединок.
— Да я и буду, — хмыкнул я. — А что, не доверяете?
Рыцари недовольно забормотали, когда им перевели мои слова. Никому не хотелось вручать исход боя в шесть когтистых рук того, кого они считали дьяволом. Но оспорить мои слова никто не решился, даже бесноватый монах. Он, кстати, все это время возмущенно пялился на свой крест, который красовался у меня на груди. То ли собирался с духом, чтобы потребовать имущество обратно, то ли удивлялся, почему меня до сих пор не поразило громом небесным… Не знаю.
— Переведи ему, что гонга у меня нет, поэтому бой начнется, когда я кину на землю… да вот хоть этот святой крест.
Монах чуть в обморок не упал, но толмач спокойно перевел графу Этьену мои слова. Тот согласно кивнул и внимательно уставился на этот самый крест.
— Значит, так. В пах не бить, за волосы не хватать, глаза не выдавливать. Бой продолжается до тех пор, пока кто-нибудь не попросит пощады или не сможет больше сражаться. Возражения есть?
Возражений не было. Этьен молча кивал, слушая перевод моих импровизированных правил.
— Три… два… один… начали! — прохрипел я, швыряя крест на землю.
Ни Этьен, ни Сигизмунд не сдвинулись с места. Они еще внимательнее стали наблюдать друг за другом да медленно переступали с ноги на ногу. Потом Сигизмунд осторожно двинулся вперед, как-то странно вихляясь, словно собирался пуститься в пляс. Этьен поднял руки в защитной стойке, чуть повернулся всем корпусом — и вдруг бешено ринулся на своего противника. Принц пригнулся и принял графа захватом бедра. Перелетев через Сигизмунда и шлепнувшись в пыль, Этьен растерянно моргнул, не понимая, как так получилось. Мой временный спутник действительно неплохо владел поунг-фо. Не настолько, чтобы посоревноваться с Джеки Чаном, но вполне прилично.
Впрочем, поединок только начался. Предводитель рыцарей наконец-то осознал, что соперник у него серьезный, и теперь действовал осторожнее. Он кружил вокруг принца, ловя каждое его движение и ожидая, чтобы тот раскрылся. Но тот не раскрывался и в свою очередь искал слабину в противнике.
Сигизмунду такая борьба надоела первому. Он резко взмахнул ногой в воздухе, подпрыгнул и ударил пяткой, метя Этьену в подбородок. Но тот успел увернуться. Более того, ему удалось ухватить принца за ступню. Настала очередь Сигизмунда валяться в пыли. Теперь он тоже не понимал, как такое могло случиться. Но принц поднялся еще быстрее.
Несколько минут поединщики лупили друг друга руками и ногами, не издавая ни звука, только грозно сверкая глазами и надувая щеки. К моему удивлению, граф Этьен тоже владел какой-то хитрой техникой рукопашного боя, совершенно мне незнакомой. То ли во Франции этого мира разработали какое-то свое боевое искусство, то ли такое же было и в нашем мире, просто к двадцатому веку оно прочно забылось…
Так или иначе, но дрался граф Этьен очень красиво. Противники махали конечностями как бабочки крыльями, не забывали ставить блоки и каждый упорно ожидал, когда второй раскроется. Время от времени тому или другому удавалось этого дождаться, и тогда один из дуэлянтов летел на землю. Впрочем, он немедленно вскакивал, не позволяя другому развить успех, и в свою очередь пытался подловить его.
Сначала французы и арабы с азартом следили за битвой мастеров, выкрикивая поощрения своему бойцу и угрозы — чужому, но со временем им это надоело. Теперь зрители просто зачарованно наблюдали за этой схваткой, больше похожей на красивый танец, чем на вульгарную драчку. Я тоже наблюдал, не забывая, однако, следить, чтобы какой-нибудь излишне горячей голове не взбрело на ум помочь своей команде составом в один человек. Скажем, швырнув булыжник. Или стрелу. Стрелу, конечно, не швырнут, а выпустят из лука, но общей позиции это не меняет.
— Патрон, обрати внимание на горизонт! — вдруг забеспокоился Рабан. — Ты что-нибудь видишь?
Я пригляделся. И понял, что вижу, да еще как вижу! На горизонте, то есть километрах в тридцати отсюда (местность здесь ровная, так что все вокруг просматривалось достаточно далеко), медленно шевелилась куча крошечных точек, совершенно неразличимых для человеческого глаза, но я-то сразу разглядел, что это такое. Войско. Довольно внушительное войско…