44 
— Но, Ланс, я не понимаю, о чем ты говоришь. — Голова ее шла кругом, она пыталась собраться с мыслями. — Ведь они нас ждут…
— Ничего, подождут еще немного, — отрезал он. — Я хочу во всем разобраться раз и навсегда.
Его примирительный тон почему-то поднял в ней волну гнева.
— В чем разобраться? Ты не можешь говорить яснее?
Он улыбнулся, но глаза оставались холодными.
— «Дорогая, я здесь один как перст и очень по тебе скучаю…» — вдруг передразнил он техасский говорок Барта.
И тут ее осенило.
— Ты слышал! — в ярости вскричала она. — Ты подслушал мой разговор!
Он небрежно пожал плечами.
— По служебной необходимости. Мы прослушиваем всех, кто звонит Лайманам. И ты это знала.
Да, она знала, но забыла.
— Но ты должен был понять, что это мой частный телефонный разговор. Для тебя он не представляет никакого интереса.
— Напротив, мисс О'Ши, — ласково возразил он. — Я почерпнул из него так много любопытного. Я выяснил, например, что вы маленькая лгунья, которая водит за нос как минимум двух мужчин.
— Это не так? — с жаром воскликнула она.
— Не так? «Я скучаю по тебе, Барт», «Я люблю тебя, Барт». Вы забыли только рассказать вашему любимому Барту о том, чем вы занимались незадолго до его звонка.
— Как это гадко! — выпалила она.
— Вот в этом вы абсолютно правы! — заорал он в ответ. — Думаю, Барт сказал бы то же самое, если бы узнал, что его невеста самозабвенно овладевает искусством трахаться, проявляя в этом незаурядные способности.
Едва он успел выпалить эту фразу, как она залепила ему пощечину и сама сообразила, что произошло, лишь когда в напряженной тишине салона прозвучал звонкий удар. Она отшибла себе ладонь, но наградой ей стало ошарашенное выражение его лица. Правда, ее победа оказалась недолгой. Быстро овладев собой, он протянул руку и железной хваткой сжал ее кисть.
— Больше никогда так не делайте — или я сломаю вам руку, — процедил он сквозь сжатые зубы, и она поняла, что он не шутит. Его голос звучал, как наждак по стеклу. — Я знаю, как обращаться с женщинами вашего пошиба, мисс О'Ши.
Кисть пронзила такая острая боль, что она поморщилась.
— Никакого я не пошиба! — выкрикнула она.
— Да, именно вашего пошиба, — повторил он с притворной мягкостью. — Это ведь такое развлечение — завести шашни с сыщиком, поиграть в казаки-разбойники, а потом вернуться к своему техасскому миллионеру.
— Нет, — только и сумела она сказать.
По щекам у нее потекли слезы. Она плакала не от физической боли, которую причиняли ей железные пальцы, сдавившие руку, а оттого, как плохо он о ней думал. Если бы она только могла объяснить…
— Но теперь все, игра окончена. Вы, может быть, и не прочь еще поразвлечься со мной, но я привык играть в своей лиге.
— В своей лиге? — с упреком повторила она. — А почему ты решил, что мы в разных лигах?
— Да потому, черт подери, что ты водишь белый «мерседес», а я езжу на развалюхе-"шевете". Тебе это ни о чем не говорит?
Он выпустил ее руку и отвернулся к окну.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в смысл сказанного. Поняв, что он имеет в виду, она так и взвилась от злости.
— Как ты смеешь думать, что для меня имеет значение, в какой машине человек ездит или сколько он зарабатывает! Я… я легла с тобой в постель, потому что почувствовала, что мне это надо.
— Вот как? — саркастически проговорил он, впиваясь в нее взглядом. Вдруг он схватил ее и, навалившись всем телом, вдавил в спинку сиденья. — Значит, Стэнтон тебя не возбуждает? А что ты собиралась сказать старине Барту в первую брачную ночь, когда он обнаружит, что его невеста менее чиста, чем он рассчитывал? Ах да, я понимаю! Он, конечно, решит, будто это твой покойный муж взял у тебя то, что ему принадлежало по праву.
— Пожалуйста, замолчи! — всхлипнула она. Но он, по-прежнему наваливаясь на нее, злорадно шептал:
— А когда твой жених обнимает тебя, ты так же страстно прижимаешься к нему? — Извиваясь, она пыталась его отпихнуть, но он был слишком силен, и бьющееся под ним тело только еще больше распаляло его. — Когда он тебя целует, ты так же стонешь от удовольствия? — Он попытался ее поцеловать, но она сумела отвернуться. Тогда он схватил ее за подбородок и, повернув к себе, впился в нее, как будто пытаясь расплющить ей губы. Она пробовала сопротивляться, но он держал ее мертвой хваткой. Его пальцы так сдавили ей челюсть, что она испугалась, как бы не треснула кость. — И твое тело так же отвечает на его ласки, как и на мои?
44 
