Особенно,... 
137 
— А ты не торчи здесь. Смешно: куда я — туда и ты… В конце улицы показался бегущий на лыжах вянрикки Раутио Таммилехто, еще издали он крикнул:
— Немцы!.. В Аалтоярви немцы!..
Пеккала обождал, пока вянрикки снял лыжи, и спокойно спросил:
— Ты был в Коккосалми?
— Был, херра эвэрсти… Немцы уже в Аалтоярви, и мне…
— Я тебя спрашиваю о другом: когда придут сюда лясккикаппинцы?
Таммилехто воткнул лыжи пятками в снег, развел руками:
— Но, херра эвэрсти, в Коккосалми лясккикаппинцев уже нет, там стоит рота регулярной армии..
— Так это еще лучше, — внезапно обрадовался Пеккала. — Кайса, ты слышишь?.. Наконец-то наш генеральный штаб раскачался!
Таммилехто растерянно замигал белыми ресницами:
— Херра эвэрсти, но они… не придут.
— Разве ты не сказал, что мы находимся в тяжелом положении?
— Я сказал, херра эвэрсти, что мы почти окружены, но… но они…
— Да говори, не мямли!
— Мне велели передать, — выпалил юноша, — что вас заочно предают военному суду… За то, что вы… Я говорил, херра эвэрсти, что вся история может закончиться плохо! Мы выступили без приказа, и теперь…
А это, Кайса, ты тоже слышишь? — спросил полковник.
— Слышу, Юсси… слышу…
Пеккала посмотрел, как тает в голубом небе свежее облачко разрыва, и яростно прошептал:
— Пусть только попробуют, сволочи!.. Я сам посажу их всех за решетку!.. Я им все вспомню!.. О-ох, и собаки же!..
Он взмахнул кулаком, точно хотел ударить кого-то, быстро пошел в сторону леса. Никто не видел, как лицо у него вдруг уродливо перекосилось, и слезы — слезы горькой обиды — брызнули из зажмуренных глаз; Пеккала неумело вытирал их грязной ладонью, с его тонких губ, покрытых шелухой обветренной кожи, срывались отдельные слова:
— Даже сейчас… сейчас даже, когда… когда мы все тут-Гроб нам, сатана перкеле!.. А они, крысы… Что они делают?.. Суоми наша… Ну, погоди!..
Его догнала Кайса, прижалась к нему всем телом.
— Юсси, дорогой, ты плачешь?.. Но что же нам делать?.. Ведь это последнее, это последнее наше… А потом… Юсси, не плачь, я с тобой… Все кончится хорошо!..
Полковник вытер лицо снегом, ожесточился.
— Ну-у, — сказал грозно, — так, значит, в Аалтоярви немцы?.. Пусть меня судят, но в Лапландии немцам не бывать… Пошли, Кайса!..
На опушке леса дымили костры, «лесные гвардейцы» кутались в дырявые шинели. Старый солдат с выщербленными зубами встал перед полковником, попросил:
— Херра эвэрсти, если у вас есть хоть один патрон, дайте его для моей пустой винтовки.
Пеккала слепо и глухо прошел мимо, а Кайса, раскрыв сумочку, протянула солдату обгрызенный кусок няккилейпя:
— Хлеба — на, а патронов — нету!
— И на том спасибо, нэйти…
Полковник поднялся на высокое взгорье, откуда виднелась затерявшаяся среди лесистых холмов деревушка Аалтоярви, и в тот же момент разрывная пуля ободрала кору ближайшего дерева.
— Уйди, Кайса, — крикнул полковник, — не лезь сюда!
— Юсси… — жалобно начала она; тогда Пеккала швырнул в нее смерзшимся комком земли:
— Уйди, сказал!..
.Кайса спустилась вниз, присела к костру. Один солдат с мутно-желтым бельмом на глазу спросил:
— А вот, нэйти, отчего это так: котелок воды с солью вскипятишь, сразу выпьешь — и вроде сыт?.. Отчего?..
— Зато, посмотри, — ответила Кайса, — опух ты как, словно леший болотный стал.
Солдат потрогал свое лицо пальцами, оставлявшими на щеках нездоровые ямки, и печально вздохнул:
— Опух… это верно, нэйти!
Сверху, шумно обрушивая ногами снег и камни, скатился полковник Пеккала, молодо сбил кепи на затылок.
— А ну! — крикнул. — Выкатывай орудия на дорогу… Уж если с русскими воевали, так с немцами… Выкатывай, парни, выкатывай!..
Опушка леса ожила, солдаты стали подниматься, даже раненые решили идти вместе со всеми. Три старые гаубицы — единственные, что остались после боев с егерями, подхватили за лафеты, потащили под откос. Повинуясь командам прибежавшего Таммилехто, «лесные гвардейцы» дружно рассыпались по кустам; сгорбившись, перебегали с кочки на кочку.
Их было мало — не больше роты, магазины винтовок хранили в себе один-два патрона, но это еще не значило, что остыла их вера в победу, и страшный голод только усиливал ненависть к захватчикам прекрасной Лапландии…
Жилистыми руками Пеккала хватался за спины гаубичных колес, перекатывал их сильными рывками:
— Раз-два — взяли, ти-ти!.. Еще — ти-ти!.. Сколько там снарядов у нас?.. Всего четыре ящика?.. Хватит… Ти-ти!..
137 
