40 
Карли испытала чувство умиления. Любовь Митча к младшему брату была очевидна.
Миссия выполнена.
Значит, все ее страдания оказались не напрасны. Один Кинсейд готов. Остались еще двое.
— Нам не хватало тебя за завтраком, — произнесла она.
Митч поднял на нее глаза.
— Рано утром у меня были неотложные дела. — Взяв Рэтта на руки, он подошел к ней. — Нам нужно поговорить.
Тепло, исходящее от его тела, обволакивало ее. Сглотнув, она сжала руки в кулаки, чтобы не поправить лацкан его пиджака, отогнутый Рэттом, и не погладить потемневший от щетины подбородок.
— Миссис Дункан. — Не успел Митч позвать экономку, как она появилась в дверях гостиной. — Не могли бы вы покормить Рэтта? Мы с Карли поедим позже.
— Да, сэр, с удовольствием. — Улыбаясь, пожилая женщина взяла Рэтта и отправилась на кухню.
Оказавшись наедине с Митчем, Карли запаниковала.
— Я не…
Он поднял руку, и она замолчала.
— Нам о многом нужно поговорить, начиная со смерти Марлен. — Едва Карли успела переварить эту информацию, как он продолжил: — Фрэнк Льюис нашел машину, которая сбила Марлен. Водитель, студент колледжа, признался, что менял диск в проигрывателе и не смотрел на дорогу. Сбив Марлен, он запаниковал и скрылся с места преступления, потому что до этого выпил несколько банок пива. Услышав о ее смерти, он залег на дно, зная, что его ждет тюрьма. Он спрятал машину и только недавно отвез ее в автосервис для ремонта. Фрэнк передал эти сведения полиции. Виновный понесет наказание.
— Спасибо. Мне и моим родителям были нужны ответы. Мне жаль парня, но я рада, что твой отец к этому не причастен.
— Я тоже. Мне нужно было знать, что он не был настолько жестоким и аморальным типом, чтобы опуститься до убийства беззащитной женщины, матери его ребенка.
Митч провел рукой по волосам. В каждом его движении чувствовалось напряжение, но он смотрел ей прямо в глаза.
— Я ломал себе голову, что бы придумать, как доказать тебе, что я тебя люблю и не собираюсь отбирать у тебя Рэтта ради своей доли наследства. Мне стыдно признаваться в том, что первоначально это входило в мои планы. Но теперь уже нет. Я был ужасным эгоистом. Думал только о том, что было нужно мне, и пренебрегал всеми, кто мог пострадать в процессе. Хотя я не сомневался, что однажды тебе надоест играть в дочки-матери и ты захочешь свободы.
— Этого никогда бы не произошло.
— Теперь я это знаю. — Положив бумаги на кофейный столик, он опустил руки ей на плечи. — Я не хочу тебя терять, Карли. Не хочу снова становиться тем бессердечным негодяем, каким ты меня по праву считала.
— Митч…
— Я еще не закончил.
Ее тело плавилось как воск от его прикосновений, и у нее не осталось выбора, кроме как выслушать его.
— Единственный способ доказать тебе, что мне нужна ты, а не эта груда камней или кучка железных посудин в порту, — это отказаться от своей части наследства.
Карли приоткрыла рот. То, что он дорожил ею больше, чем этим домом и компанией, тронуло ее до глубины души и вселило в нее надежду.
— Ты не можешь этого сделать.
Отпустив ее, он открыл папку с бумагами.
— Здесь находятся документы, в которых говорится, что я намерен поделить свою долю наследства поровну между Рэттом, Рэндом и Надией, но они вступят в силу только через год, если будут соблюдены условия завещания.
Он попытался вручить Карли папку, но она отказалась ее принять.
— Возьми.
— Митч, ты не можешь это сделать. Я тебе не позволю.
— Я могу делать со своей проклятой долей все, что захочу. Если я ее отдам, никто не пострадает.
— Ты пострадаешь.
— Если это докажет мою любовь к тебе, я с радостью все отдам.
Он любил ее. Он говорил это и раньше, но на этот раз она поверила ему. Ее сердце бешено заколотилось.
— Это твое наследство, Митч. Твое будущее. Ты по праву это заслужил.
— Неужели ты не понимаешь? Все это не имеет значения, если рядом не будет тебя.
Разочарованный, он швырнул папку на стол и провел рукой по лицу. Затем сделал несколько шагов, вернулся и, сделав глубокий вдох, взял, со столика конверт и протянул ей.
Карли даже не пошевелилась.
— Если там что-то похожее, мне это не нужно.
— Нет, это совсем другое. Я не могу вернуть тебе твою дочь. Не могу стереть из твоей жизни двенадцать лет сомнений. Но я могу назвать тебе ее имя, показать ее улыбку, дать прослушать запись ее смеха. Я могу рассказать тебе историю ее жизни до сегодняшнего дня.
40 
