108 
– Не смотри на трупы, Вернард, и меня не заставляй, вредно для боевого духа, подниматься никак не хочет! – пытался отшутиться Тибар, хотя Танва понимала, что вид развалин и изрубленных тел, опустевших пристанищ загубленных жизней, действовал на вельможу так же удручающе, как и на нее.
Женщины редко участвуют в боях, если они, конечно, не грозные воительницы, а всего лишь обычные горожанки, например белошвейки. Танве не нужно было наполнять сердце отвагой перед грядущим сражением, а вид мертвых тел ее уже давно не страшил, поэтому девушка и позволила себе, опустить взор на землю и бегло осмотреть кровавые следы недавнего побоища. Трупы мирных горожан еще попадались, хоть их и стало гораздо меньше. Здесь шли бои, здесь гибли в основном солдаты, как ни странно, не разбежавшиеся при появлении нежити. Среди расколотых, разрубленных мечами кирас, перепачканных кровью и плотью нет-нет и да попадались черные одежды гаржей. Даже упокоившись, безликие убийцы еще пугали живых видом блестящих зеркальных масок. Танве казалось, они не умерли, а всего лишь притворились, они выжидают, когда к ним приблизится живой человек, чтобы накинуться на него и растерзать.
– Они не забрали тела своих, ты прав был, Тиб, они очень торопятся, и подгоняет их отнюдь не страх! – вновь спас незаметно терявшую связь с окружающим миром Танву бас простуженного палача.
– Прибавим шагу! – не стал развивать эту тему граф. – Никогда не прощу себе, если мы опоздаем!
Троица стала продвигаться быстрее, а затем перешла на бег. Жаль, что в разгромленном, охваченном хаосом и ужасом городе было невозможно найти лошадей; живых, поскольку мертвые довольно часто встречались. До Дома Ортанов оставалось не так уж и много: всего лишь пройти до конца улицы, выйти на площадь Гирлянд, а затем, свернув с нее на Подтяжный проулок, перейти небольшой пустырь, и вот уже ограда особняка, правда, не с фасада, а с торца, хотя, впрочем, это было совсем не важно. Идущие по обе стороны от девушки ортаны избирали самый краткий путь.
На площади их ждал сюрприз, скорее приятный, нежели наоборот. Стоило лишь путникам вывернуть из-за угла наполовину сгоревшего дома, как их глазам предстала довольно умело сооруженная баррикада из перевернутых набок телег, опрокинутой кареты, обгоревшей мебели, видимо, вытащенной из не до основания сгоревших домов, досок, дверей и прочих, менее габаритных предметов. Людей наверху укрепления не было видно, мостовая не была усеяна трупами, хотя, судя по всему, гаржи уже штурмовали баррикаду, притом не раз.
Танва нечаянно ойкнула, настолько девушка была поражена представшей картиной. Над устоявшим редутом гордо развевался обгоревший по краям флаг Висварда, а из окна второго этажа примыкавшего дома высовывалась длинная доска, на которой, как на рее пиратского корабля, раскачивались на ветру трое висельников, подвешенных за ноги. Головы у мертвецов отсутствовали, но по покрою черных одежд и лоскутам желтой кожи, свисавшим из пустых капюшонов, нельзя было не понять, что раскачивались на ветру гаржи, сперва убитые в бою, а только затем вывешенные ради устрашения врагов и поднятия боевого духа защитников баррикады.
– Вот видишь, я же говорил, – обратился к белошвейке Тибар. – Люди самые страшные и кровожадные хищники. Поодиночке вы слабы, но если гурьбой соберетесь, да у этой компании вожак толковый найдется, то перед вами никто не устоит: ни стая зубастых оборотней, ни целый отряд гаржей.
Услышав голоса чужаков, на баррикаде, точнее, за ней стали появляться защитники. Танва увидела несколько промелькнувших в просветах между досками шлемов, а затем из узких щелей между телегами и шкафами высунулись и три арбалета, естественно, нацеленных в нее и обоих ортанов.
– Эй, вы там с перепугу совсем башки растеряли?! – громко выкрикнул рассерженный нерадушным приемом Вернард. – Не видите, что ль, кто перед вами стоит?!
– Видим, а как же, покойничек горластый! – послышался из-за баррикады ответ. – Пасть свою, бочонок, закрой, и дорогой своей ступай, а иначе болт точно между зыркалками свинячьими получишь!
Палач не ответил, только сжал побелевшие губы и заскрежетал зубами. К хорошему это всяко не могло привести. Вернард мог осерчать и в любой миг кинуться на штурм баррикады, притом только ради того, чтобы найти задиристого крикуна, отнять у него арбалет, содрать штаны и засунуть предназначенный для палача болт хвастуну в одно очень уязвимое место. Танва инстинктивно попятилась и спряталась за спину Тибара. Неизвестно, как бы среагировали стрелки, если бы Вернард в одиночку пошел на штурм: выстрелили бы лишь в него или заодно оправили бы в лучшие миры и его спутников?
108 
