26 
– О чем ты? – довольно умело разыграл удивление молодой Ортан.
Надеясь на случай, а может, и на то, что кто-нибудь из его людей все еще остался жив, Тибар попытался потянуть время, но противники оказались смышленей, чем он ожидал. Пока один обыскивал его, другой осматривал поле сражения.
– У меня! – победоносно выкрикнул счастливчик и, чтобы привлечь внимание своего напарника, высоко поднял над головой испачканный запекшейся кровью цилиндр. – Выпал во время боя, – с уверенностью констатировал гаржа, но потом усомнился в своих словах и чуть тише добавил: – Возможно…
Тибар приготовился к смерти. Гаржи всегда убивают тех, кто им больше не нужен, и у этого правила не бывает исключений. Однако молодой вельможа не предполагал, что интересы убийц не ограничивались лишь цилиндром и свитком в нем.
– Принесешь Армантгул, – встав с колен и почти вплотную прижавшись зеркальной маской без глаз к лицу Тибара, проскрежетал обыскивавший графа убийца.
– У меня его нет, – честно признался Тибар, весьма удивленный, что гаржам известно о реликвии его рода.
– Знаю, его украли, но ты найдешь! – столь же кратко изрек хозяин положения и его жизни. – А иначе смерть!.. Всем Ортанам, всему городу! Нас здесь много, мы здесь все! На третью ночь, в парке… ровно в полночь!
Тибар открыл было рот, но вдруг ощутил головокружение и непреодолимую слабость. Боль от ран вдруг куда-то ушла, граф почувствовал, что теряет сознание, а его тело превращается в мягкую вату.
* * *
Свежий воздух пьянит, в особенности если до этого ты надышался затхлостью давно не проветриваемого помещения и раздражающей нос пылью. Едва Танва выбралась из трубы и ступила на крышу, как у нее тут же закружилась голова, ноги сами заскользили по черепице, а неведомая сила повлекла ее безвольное тело к краю карниза. Смерть была как никогда близка, однако белошвейке удалось удержаться и при этом даже не нашуметь, что было важно, поскольку на крыше она была не одна. Шагах в десяти от трубы (впрочем, возможно, и ближе, ведь расстояние обманчиво и далеко не каждый обладает отличным глазомером), свесив ножки вниз, на крыше восседал безумный флейтист.
Девушка по-иному представляла себе музыкантов: высокие, красивые, статные, с утонченными чертами лица, вьющимися, ниспадающими на лоб волосами и тонкими, белоснежными, никогда не ведавшими ни сохи, ни молотка пальцами. Таких творцов чудесных звуков и хорошего настроения она частенько видела в городе; некоторые из них в перерывах между игрой даже пытались оказывать ей знаки внимания. Но то, что сейчас сидело, раскачиваясь из стороны в сторону и болтая коротенькими ножками в воздухе, даже человеком назвать было нельзя, а тем более причислить это нелепое убожество к славному братству трубадуров и менестрелей. Маленький, низенький и плешивый толстячок вряд ли достал бы ей до пояса, если бы встал. Над грузным, закутанным в рваную тряпку вместо одежды телом возвышался непропорционально большой и блестящий шар головы, кое-где украшенный пучками черных волос. По бокам несуразного образования торчали заостренные, мохнатые ушки… чуть короче, чем у осла, но гораздо длиннее кроличьих. Толстые и покрытые порослью густых волос аж до самых кончиков пальцев ручки сжимали несчастную флейту так сильно, что казалось – вот-вот переломят ее пополам. Странное существо не играло, а просто, раздувая по-жабьи щеки, дуло во флейту, как в обычную дудку, но почему-то благородный инструмент не противился такому обращению. Флейта не жалобно пищала, как это обычно бывает, когда за нее берется неуч, а издавала прекрасные, мелодичные звуки.
Волосатый комочек жира не услышал и не почувствовал появления поблизости девушки. Его внимание было полностью поглощено идущим внизу боем. Время от времени он отрывал инструмент от слюнявого рта, картаво ругался на чужом языке, а затем продолжал измываться над флейтой с пущим рвением. Умом девушка, конечно же, не могла постичь, как красивая музыка могла воздействовать на стражников, превращая их в послушных марионеток, но совсем не обязательно знать, как варится пиво, чтобы его пить, или как устроена карета, чтобы в ней ездить. Танва догадалась, что низкорослый толстячок – мерзкий колдун, наложивший на стражей порядка сильное заклятие. Чудесные звуки, издаваемые изящным инструментом, почему-то не действовали на нее, но заставляли солдат подчиняться чужой воле и нападать на Тибара и его спутников. Мерзкое существо губило не только слуг графа, но и других людей. Белошвейка не сомневалась, что беда, постигшая живущее в доме семейство, – дело этих волосатых ручонок, а также была почему-то уверена, что стражники умрут в страшных муках, как только убийственная мелодия перестанет звучать. Вряд ли человек способен выжить, если кровь течет даже из глаз… Хоть девушка и не знала, кто сидит в нескольких шагах перед ней и зачем он устроил бойню, но решила, что он, а точнее, оно должно умереть.
26 
