Особенно,... 
83 
В той комнате, где он бился с оборотнем, все выглядело по-прежнему, за исключением того странного факта, что обритого под мышкой трупа уже не было. Исчезло и тело сувилы из подвала, хотя шарлатан точно знал, что сами по себе тела чудовищ после смерти не исчезают, как это описывается в сказках для легковерной детворы и набожного люда. Они не растворяются в воздухе и не превращаются в горстку пепла, охваченные адским пламенем, они коченеют, они разлагаются, как обычные трупы, как обычная мертвая плоть…
– Ну, что? Вижу, прав ты был, побывали тут слуги графские, – раздался за спиной Шака смешок Семиуна, все-таки решившегося посетить место бывших пыток.
– Может быть, побывали, может, и нет, а вот наш старый друг гробовщик точно захаживал, – ответил Шак, окинув взглядом пустой подвал и направившись к выходу. – Не стали бы рыцари с мертвечиной возиться. Не их дело тела подбирать, да и времени у них на эту забаву не было.
– Ты выяснил, кто он?
– Точно сказать не могу, – покачал головой шарлатан. – Но почему-то мне кажется, что он и есть пресловутый колдун. В ученики он нас брать не собирается, так что наш план летит к черту!
– И что же делать теперь? – испуганно заморгал лекарь. – Мне без его головы возвращаться в Тарвелис нельзя, да и в любой другой город лучше не заглядывать. Прям хоть в леса уходи, к разбойникам.
– Они тебя примут, им костоправы нужны, – хмыкнул Шак, тоже не в восторге от перспективы провала задания. – Не боись, один план провалился, составим другой…делов-то. Главное сейчас, горячку не пороть…осмотреться сперва да мыслишками пораскинуть. Ты во двор иди, карету к отъезду готовь, а я пока по дому пошарю. Наверняка здесь ценного барахлишка полно. Мародерничать без удержу не буду, но вещички прихватить, что в дороге пригодиться могли б, дело стоящее.
– Зачем нам карета, на лошадях ведь сподручней, да и быстрее выйдет! С экипажем лишь хлопоты одни. Мы ж не господа, чтоб в экипажах ездить.
– Ой, простота душевная, грязью жизни не заляпанная! – рассмеялся Шак. – Тому много причин. Во-первых, комфорт в дороге вещь немаловажная. И выспаться на мягких креслах сможем, и барахлишко увезти, что я в доме нашарю. Во-вторых, на лошадях нас каждый дурак издалека увидит, а карета, она и есть карета, не сразу еще и поймешь, кто в ней вразвалку сиживает…
– А может, еще и третью причину найдешь, счетовод! – почему-то обиделся Семиун.
– Есть и третья причина, – улыбка вдруг исчезла с обезображенного лица Шака, а его глаза стали серьезными, пронизывающими наивного собеседника насквозь. – Уж слишком быстро нас старый лис Жаро отпустил, хотя про порученьице наше ему весьма узнать хотелось. Наверняка за нами крысеныша послал, человечка, что за каждым нашим шагом следить будет да ему докладывать.
– Да что ж мы сюда?! Да что ж мы время попусту?! – занервничал лекарь.
– Наоборот, так лучше вышло. Человечек его по дороге к замку поехал, а мы след запутали, сюда завернули. Пока сыскарь разберется, что к чему, пока воротится. К тому же мы в карете легко разминуться с ним можем. Он же на кареты внимания обращать не будет, в отличие от всадников, повозок да телег. Ладно, хватит лясы точить, давай ради разнообразия и делом полезным займемся!
Выбрать карету было несложно, тем более что экипажей оказалось всего два: один большой, красивый, с неизвестными гербами на дверцах, а второй маленький, неказистый, истрепавшийся за долгие годы езды по провинциальному бездорожью. Естественно, Семиун выбрал второй, поскольку не хотел привлекать излишнее внимание, да и не горел желанием отвечать на лишние вопросы, которые непременно возникли б у встретившихся на пути вооруженных попутчиков. Разъезжая в роскошной карете, бедняки должны бояться не только разбойников, для которых герб на борту – сигнал к нападению, но и стражников, ополченцев, военных и просто странствующих с личной охраной богатых вельмож. Обвинение в воровстве да разбое на дороге слишком малый повод, чтобы беспокоить судей. Лиходеев и конокрадов вздергивают на деревьях без каких-либо проволочек и сложных процедур, охранной же грамоты у них, увы, уже не было, а значит, каждый, кто сильнее, мог учинить над ними самосуд, конечно же, не побрезговав присвоить имущество, отнятое у воров.
Парень быстро справился с упряжью и уселся внутри экипажа, терпеливо поджидая, пока из дома выйдет Шак. Минут через пять его потихоньку стало клонить ко сну. Эйфория, вызванная действием зелья, постепенно прошла, уступив место сонливости да усталости. Глаза парня слипались, он уже почти не мог сопротивляться одолевшему его сну, но, к счастью, дверь особняка распахнулась, и на пороге появился сияющий Шак, несущий на плече огромный мешок с награбленным барахлом.
83 
