ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  79  

Теша себя приятными мечтами, как, после очистки Задворья и от бандитов, и от врагов, он перекинет красавицу через изгородь и пройдется по ее упругим ягодицам тяжелой ладонью, извлекая из них звонкие, хлопающие звуки, Шак поспешил к месту схватки. Однако помахать топором ему не удалось, как, впрочем, и насладиться процессом воспитания не уважающей мужское начало воительницы. Вдруг громко завыли походные рожки. В охваченную пожаром и боем деревню ворвался еще один конный отряд. Всадников всего было пятеро, но их появление поставило жирную точку в этой истории. Разбойники хором издали дружный победный клич, а наемники, побросав оружие, опустились на колени. На всадниках были рыцарские доспехи и черно-зеленые плащи с золотой каймой.

Глава 11

Дуракам везет, а вот дурам…не очень

После боя всегда наступает затишье, точно так же, как дурное утро после бурной ночи. Это закон, который никому не дано отменить; закон жизни, закон природы, и он превыше всех остальных законов. Так устроен мир, все происходящее в нем основывается лишь на двух процессах: возбуждение и торможение; и горе тому, кто пытается изменить неуклонный порядок вещей. Чудак, просиживающий ночи напролет над учеными книжками, не ведает, как себе вредит. Его организм не выдержит долгих нагрузок и впадет в спячку в самый неподходящий момент. Трудоголик, работающий по шестнадцать часов в сутки, в конце концов надорвется или, что еще хуже, потеряет вкус к жизни, превратится в аморфное, отупленное нечто, не знающее, ради чего живет. Все хорошо в меру, всегда должно соблюдаться правило золотой середины, и никакие важные хлопоты не должны помешать лишний часок вздремнуть, если очень-очень этого хочется.

Бой отгремел, в погорелом селенье Задворье наступило затишье, и жизнь пошла своим чередом. Уцелевшие крестьяне вяло тушили недогоревшие дома. Плененные наемники, уже без доспехов и оружия, перетаскивали обезображенные огнем и мечом трупы, складывая их, как дрова, штабелями возле колодца. Детвора постарше ловила разбежавшихся лошадей, а победители занимались важным делом: меняли старые кольчуги и непрочные кожанки на настоящие боевые доспехи, которые после сражения валялись на земле в преогромном количестве. Все отдыхали, но в то же время были заняты каким-то полезным делом. Бездельничали лишь двое: крепыш-бородач с обезображенной рожей и его товарищ, хоть и бледный лицом, но совершенно здоровый и блаженно умиротворенный. Они сидели, прислонившись спинами к ограде того самого дома, за который еще недавно велся жестокий бой, и флегматично наблюдали за происходящим вокруг. Их статус был непонятен, а будущее туманно. С одной стороны, они не были пленниками, и таскать трупы их не заставляли, с другой стороны, топор отобрали, и стоявшие всего в паре шагов разбойники во главе с рыцарем, состоящим на службе у графа Лотара, не позволяли им уйти. Вооруженные надсмотрщики наблюдали за работой пленных и изредка бросали настороженные взоры в сторону томившихся в неизвестности авантюристов. Их судьба решалась, решалась в данный момент и в том самом доме, где сейчас трапезничали за круглым, а может, и не очень круглым столом четверо графских рыцарей. Путникам оставалось лишь ждать и уповать на то, что вино окажется не очень кислым, еда не очень несвежей, а также на то, что никто из благородных господ не натер себе ляжки во время быстрой скачки. Смех смехом, а именно такие мелочи могли повлиять на настроение рыцарей и склонить чашу весов в ту или иную сторону. Наших странников могли повесить, а могли и отпустить, великодушно одарив парочкой крепких кобыл. Такова уж она, господская воля: непреклонна, неоспорима и непредсказуема, как придворная ветреница.

– Как ты думаешь, нас просто повесят или сначала выпорют? – прервал гнетущее молчание Семиун, все так же умильно улыбаясь.

– Тебя четвертуют, а меня отпустят да наградят, – буркнул в ответ Шак, бесившийся при виде благодушной, сияющей широкой улыбкой физиономии товарища.

– За что же это? – почти пропел Семиун.

– Тебя за занудство, а меня за то, что так долго терпел его, – проворчал Шак и, чтобы не сорваться и не заехать раздражавшему его компаньону кулаком в челюсть, отвернулся.

На самом деле, настроение у лекаря было отвратным. Он, как и Шак, нервничал в ожидании приговора, но исцелившее его в кратчайший срок зелье дало неожиданный побочный эффект. Парень не мог совладать со взбунтовавшимися мышцами лица и побороть ту вялую леность, что овладела его головой и членами. Он радостно улыбался, хоть был смертельно напуган и прекрасно понимал всю серьезность момента. Однако это была смехотворная плата за почти мгновенное выздоровление. Бывший еще час назад отходящим в мир иной полутрупом, Семиун вновь превратился в пышущего здоровьем и силой юнца. Зелье подействовало, притом так быстро, что даже сваривший его бродяга удивился неожиданно сильному эффекту. Рана в боку и сквозная дырка в животе пациента затянулись, поломанная кость левой ноги срослась, а на щеках и лысом затылке не осталось и следов от былых увечий.

  79