Особенно,... 
89 
– Мы можем себе это позволить.
– Благодаря вырученным за руду деньгам.
Он лишь кивнул.
Эмма начала злиться. Он ведь обещал Эврару, что она ни в чем не будет нуждаться, а она вынуждена рассчитывать лишь на себя, пока преподобный отец тешит свою гордыню приобретением подобных забав.
– Не богохульствуй!
Но она не желала успокоиться. Он сам твердил ей, что из-за наступившей в мире дороговизны вынужден закупать меньше муки, и, когда она просит его привезти самое необходимое – ткани, соль, мыло, он отказывает во всем, но в то же время делает подобные немыслимо дорогие покупки.
Седулий спокойно выслушал ее раздраженные речи.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, дитя.
– Я уже давно не дитя. Я женщина, мать. Я не хочу, чтобы моя дочь жила в бедности. Герлок-Адель – принцесса Лотарингская и…
Она осеклась, поняв, что лжет. И неожиданно выпалила то, о чем давно желала поговорить с аббатом.
– Думаю, пришло время покончить с моим убогим существованием в безвестности. Я хочу уехать. Вернуться в свой мир.
Седулий оставался таким же спокойным. Но взгляд его словно ушел в себя. Эмме пришлось повторить свое требование, прежде чем он снова услышал ее. И тогда он застонал и опустил голову на руки.
– Это бы было лучше всего. Видит Господь – это было бы лучше всего.
Эмма была несколько озадачена его реакцией. Но решила не сдаваться.
– Когда мы с Герлок можем собираться?
Он все же взял себя в руки. Выпрямился, глядя на нее.
– Воин Эврар взял с меня слово… даже заставил поклясться на кресте, что я не позволю вам покинуть Белый Колодец, где вам ничто не угрожает и вы ни в чем не нуждаетесь.
– Это как сказать, – даже топнула ногой Эмма. Недавнее смятение, жар крови выходил из нее гневом и раздражением. – И притом, что для меня Эврар? По закону он мой вассал, не более. Я могу ехать, куда пожелаю.
– Вам некуда ехать.
– Что?
Она изумленно умолкла.
– Разве герцог Ренье добился развода?
– Нет. Он просто предпочитает не знать вас. Более того, о вас не знает никто. Никто в целой Лотарингии понятия не имеет, что у Длинной Шеи есть жена.
Как ни странно, но Эмму это не удивило. Наверное, еще из разговоров с Меченым она пришла к тому же выводу. Однако она не желала сдаваться. Произнесенные наконец вслух слова об отъезде словно придали ей решимости. Она все же уедет. Ведь она знает людей, равных по знатности Ренье. Матфрид, Рикуин Верденский, шустрый Исаак из Кабре. Она напомнит им, что она все же королевских кровей и… Она осеклась… и норманнская шлюха.
Она не произнесла это вслух. Седулий не должен знать о ее унижении. Но в стремлении покинуть это заброшенное место она едва не забыла, что среди сильных мира сего Эмма Птичка – всего лишь пешка, которой всякий готов распорядиться по своему усмотрению. Опять стать слабой, гонимой судьбой? Она сумела добиться авторитета в Арденнах, но кем она предстанет там, где все решает воля власть имущих? А ведь теперь она не одна. С ней маленькая беззащитная дочь.
Она без сил опустилась на скамью. Глядя на нее, Седулий кивнул головой.
– Вы думаете, я не вижу, что вы так и не стали местной, так и остались чем-то особенным, вокруг вас вечно что-то происходит, вы сводите людей с ума. И тем не менее вы не можете уехать. И потому, что я связан клятвой, и потому, что вам просто некуда ехать. И сейчас до вас просто никому не будет дела. Вы ведь ничего не знаете. А ведь в Лотарингии неспокойно. Опять идут волнения среди тех, кто держит сторону франков, и тех, кто готов стоять за германцев. Даже частые приезды короля Карла не в силах погасить междуусобицу. Более того. Теперь на наши земли обрушилось новое бедствие. Сошли на нет набеги проклятых северян, а с востока пришли гунны. Их называют венграми[17]. Жуткие кочевые племена, которые несут разбой и разорение. Мы защищены от них божьим даром – непроходимостью арденнской чащи. Но лотарингские города и монастыри подверглись жесточайшему разорению. И, возвратившись в мир, вы окажетесь в стране, где о вас некому будет позаботиться, ибо супруг ваш, занятый войной с дикарями, вряд ли обрадуется вашему появлению. В лучшем случае он вас просто ушлет прочь или заточит в тюрьму. Вместе с дочерью – имейте в виду. К тому же к бедам набегов прибавилось и еще одно несчастье. Голод. Мы избежали этого, и вы представления не имеете, какое горе постигло Лотарингию. Люди едят кору с деревьев, мясо волков, падаль. Бывали даже случаи людоедства. И в эту черную годину сам сатана раскинул свои сети, вовлекая в них менее стойкие души. И как это ни прискорбно, но даже отцы церкви творят порой такие злодеяния, что даже страшно слышать. Так, епископ города Меца Гаттон, во владениях которого собралось немало бедствующего люда, пошел на страшное преступление. Он собрал со всей округи нищих, обещал якобы всех накормить, но запер в огромном амбаре и сжег.
89 
