464 
Ропот по залу прошёл, всякий. А что, и может быть, где мы не упускали?., где мы когда успевали?
Сменились. Взошёл Церетели:
— Спор идёт не о том, должна ли земля принадлежать всему народу, в этом все социалисты вполне между собой согласны. Но сомнительно, чтобы переход земли к крестьянам можно было бы осуществить декретом Совета. Вопрос о земле надо решить в единении с волей всего народа. В Учредительное Собрание попадёт всё население, а буржуазия без привилегий.
Прапорщик из 11-й армии, по фамилии Крыленко; а здесь называют иные „товарищ Абрам”, он из большевиков:
— Нет! попадёт только буржуазия! А вы будете вынуждены им подчиниться.
— Я убеждён, что этого не будет. Но если б и так — да, мы должны подчиниться Учредительному Собранию. А чтоб оно было созвано — надо укрепить фронт: если будет прорван фронт — погибнет и земля, и революция. Боевая готовность фронта и есть готовность нашей революции.
А тут, откуда ни возьмись — бабёнка! светлокудрая, товарная, зашла в зал, присела сбоку:
— Запугивание прорывом фронта есть уловка буржуазии! Так обманывали все народы!
А Церетели не удивился:
— Вы, товарищ Коллонтай, обнаруживаете полное незнание действительности. Что германцы захватили нашу землю — это не выдумка буржуазии, а факт! А позицию большевиков совсем не понять: сначала решить все вопросы — а потом Учредительное Собрание? Тогда и зачем оно?
Всё же большинство шумует за Церетели. Стали Зиновьеву вопросы задавать — он струсил, пятится.
— Так что: на фронте сидеть неподвижно?
— Нет, это глупо, захватят в плен.
— Так что: Временное правительство надо сгонять?
— Мы говорим: вообще по всей стране брать власть в свои руки. Но кто бы сейчас стал тащить за шиворот министров — тот авантюрист и шантажист.
Не-е, струны в тебе не хватает.
— А заём нужен али нет?
Зиновьев:
— Деньги нужно взять из сундуков буржуазии.
Церетели:
— А спрашиваешь большевиков: а как взять? Отвечают: у нас способов нет, мы предлагаем только принципы, а способы придумайте вы!.. — (Хохочут в зале.) — Вот, товарищи, мы ходим по земле, а они витают в воздухе, и за ними уследить невозможно. Спрашиваю Зиновьева: так что, сейчас нужно брать власть?
Тот со скамьи, снизу:
— Если есть большинство.
— Но ведь большинства у нас нет. Так что делать без большинства? Оставить фронт без хлеба, без оружия? Мы считаем такой путь преступным. И призываем вас, товарищи делегаты, всячески закреплять мощь фронта!
И хлопали ему крепко. И ушёл он как победитель.
А Чернега сощурился: ох, не слишком слушайте аплодировщиков, это как куры крыльями, только пыль разгонять. Ещё надо разобраться, кто это в воздухе витает, а кто по земле ходит.
Эсеры? Вылез и эсер, Сватиков, с пузатым портфелем под мышкой. Кто такой? Помощник начальника главного управления по делам милиции.
— Когда я 27 февраля подошёл к пожару Окружного суда, я обрадовался, что солдаты взбунтовались. И на меня возложили задачу разогнать всю старую полицию, которая сидела на шее русского народа. А теперь я получаю телеграммы из разных мест, и меня охватывает отчаяние: как жаль, что я не умер в первые три дня революции...
Ну, и слабачок. Тут уже один жалел.
— Долой монархиста! — закричали подле Крыленки.
А Сватиков, всё держась за портфель:
— Нет, я — давний эсер, а не монархист! Это не монархизм, а защита революционной демократии!.. Дом Лейхтенбергского... Вы спрашивали тут, можно ли применять вооружённую силу? — И лезет на трибуну, вот прям' через неё подскочит: — Я отвечу вам: да! А что это значит? — стрелять!
Крикнул закидисто, в зале замешкались. Смялся и Чернега: да неужели решатся стрелять?
И — захлопали Сватикову, и закричали, и засвистели, — всяко.
А он, всего-то в портфель уцепясь, и с надрывом: — Во имя любви к великой матери-Родине, я умоляю вас, мне плакать хочется: поддержите Временное правительство! спасите Россию! Иначе у нас будет новое самодержавие какого-нибудь Иванова 13-го...
И отмахнулся Чернега: не-е-е... Коли плакать вам хочется, пехтери, так никакой вы каши не сварите.
143
Как будто мало было Церетели всех его забот в Исполкоме — втянуло ещё и в это совещание фронтовых делегатов. Его попросили председательствовать там в субботу, во время речи Гучкова, потом оказалось и — скандальной речи Керенского (которую расхваливала буржуазная печать, а социалисты были в полном недоумении). Вчера, в воскресенье, пошёл туда на Ленина — и втянулся в спор с этим нахалом Зиновьевым. И сегодня пришлось ехать третий раз, кончать спор.
464 
