467 
Такой решительно-революционный министр! с таким авторитетом! Так уверенно, вот ещё на днях, выметавший генералов, генералов, — и сам в отставку??
О-го-го-го. Что ж это там случилось наверху?
Ещё мало выметал? Ещё теперь и до Брусилова доберутся?..
Или наоборот: был слишком рьян? Перегнул?
И — кто теперь вместо него? От этого зависит всё.
А кто же? Или — Алексеев. Или — кто-то из Главнокомандующих, больше некого.
Но среди Главнокомандующих двое — новички. Так что: или — Брусилова, или Гурко. Гурко послужил в Ставке, но фронтом командует — недавно.
Брусилов — самый старый, самый заслуженный. Всё к тому, что подымут его. (И Родзянко поможет.)
Министром? Энергично справится. Но по солдатским навыкам — лучше бы Верховным. После отставки Рузского он был теперь уже несомненный первый и единственный кандидат в Главковерхи.
Ба! Да совпаденье ли это? Почему Алексеев собрал их именно теперь? Знал об отставке заранее?
Но тогда и перемещения уже все решены?
С большим волнением приехал Брусилов в Ставку. И пытался угадать по глазам Алексеева.
А у него глаза — постоянно смежены, ничего не рассмотришь.
Совещание состоялось в той самой комнате второго этажа, с картами, где последний раз совещались в декабре с царём и откуда вызвали его телеграммой о смерти Распутина. Брусилов взял для помощи и совета своего генерал-квартирмейстера Духонина — розовощёкого, моложавого, полного, всегда очень спокойного и разумного. Драгомиров приехал с начальником штаба Даниловым-чёрным, прежним безраздельным хозяином этой Ставки, а теперь очень окоротившимся и ещё более мрачным. Гурко и Щербачёв приехали в одиночку. От Ставки Алексеев был с Деникиным и Юзефовичем.
Новость о Гучкове знали уже все. Кто — поражён, кто — не поймёшь. А Алексеев добавил и больше: князь Львов приглашает их всех вместе в Петроград.
Вот оно! Так и есть, всё связано! Огромные будут дела.
Вдевятером сели вокруг стола. Все два месяца фронты обменивались такими оживлёнными аппаратными разговорами, и решали судьбу трона и России, — а вот только сейчас собрались вместе, друг друга видя в глаза.
Драгомиров рассказал о своих странных переговорах с немцами. И вот, от принца Баварского, германские условия мира: очистить им Армению, Молдавию, Восточную Галицию, Литву и Курляндию! Каково?!
Ну, хищники! — уже и подыхать будут, а лапой — всё гребут.
Эти переговоры с немцами на Северном фронте — кто вызвал? Не Петроградский ли Совет? Очень возможно, что огоньки оттуда. Так нагло-уверенно немцы пришли.
А в остальном — всё положение было настолько одинаково известно собравшимся, что не требовалось ничьего обстоятельного доклада, ни даже чётко поставленных вопросов, на какие бы ответить. Сидели — немногословно, сокрушённо, и только от избытка сокрушения то один, то другой генерал вспоминал, напоминал что-нибудь.
Уже возникает требование демобилизовать солдат старше 35 лет.
А немцы не сентиментальные, не отпускают и сорокалетних. Противник увеличивает срок службы, а мы уменьшаем.
Променяли пулемёт у немцев на спиртное. (Это у Драгомирова, самый „развитой” фронт.)
Хотя и выборное начало как будто официально не введено, но фактически кого солдаты хотят ссадить — того и ссадят. И нового назначишь — кого они хотят, идти против их воли нет смысла.
Зачем воевать? — „до нашей губернии немец не дойдёт”.
Зачем воевать? — смертная казнь отменена. Впереди — смерть, а позади — нет.
Да что! — не добившись себе смены на позиции, полк посылает делегацию прямо в Таврический дворец! — чтоб оттуда сменили.
О каждой перегруппировке хотят объяснения: не есть ли это контрреволюция?
Это называется теперь: навинчивают сознательность .
У нас в одном штабе корпуса придумали: вынести все стулья. Только стул начальника и один стул, кто пришёл на приём. Поэтому все депутации принимают стоя, и всей ватаге не на что сесть, не рассидишься.
И чем непонятней им объясняешь, тем они скорей удовлетворяются.
Некоторые делегации требуют, чтобы начальники и штабы за неудачные боевые действия несли ответственность перед судом.
Перед каким теперь? Перед солдатским?
А в 6-й армии постановили: у офицеров не может быть вопросов, отдельных от солдат, и они не должны совещаться отдельно.
Да в артиллерии, в инженерных частях — комитеты толковые, с ними одно спасение. Там и офицеров в комитет выбирают самых хороших.
467 
