Особенно,... 
44 
Гордон издал горлом мягкий свистящий звук. Его лицо, казалось, осунулось, и он заговорил тихим, внезапно осипшим голосом:
— Какое ты имеешь право вот так вмешиваться в нашу жизнь?
— Меня беспокоит Шанталь, только и всего. Я должна заботиться о ней.
— Я ее муж. Я о ней и позабочусь.
Но в его голосе уже не было прежней уверенности, и Хани поняла, что победила.
Начался хайэтес. Пока Гордон и Шанталь валялись в доме, поедая все, что готовила Хани, и неотрывно глядя в телевизор, она окончила курс средней школы с отметками «отлично» по всем предметам, за исключением физики, к которой питала неприязнь. В июне вся троица слетала в Южную Каролину навестить Софи. Сейчас парк производил еще более удручающее впечатление, чем ей помнилось. Аттракционы были распроданы за бесценок, а «Бобби Ли» в конце концов развалился во время шторма на части и оказался на дне Серебряного озера. Хани опять попыталась уговорить тетку переехать в Лос-Анджелес, но Софи наотрез отказалась:
— Хани, мой дом здесь. Ни в каком другом я жить не желаю.
— Но это небезопасно, Софи.
— Еще как безопасно. Здесь же Бак.
На следующий день Хани поехала в город к адвокату, которого наняла в декабре для улаживания вопроса о покупке парка. К вечеру она подписала окончательные бумаги. Это приобретение на некоторое время подорвет ее финансовые дела, и вновь открыть парк удастся не вдруг, но по крайней мере она уже не расстанется с ним.
— Хани, я же просила вас на последней реплике пройти мимо Дэша и стать к окну! — Дженис Стейн, единственная женщина среди постановщиков сериала, указала на нужную позицию.
Хайэтес закончился. За окнами стоял август, и они опять работали в студии — снимали вторую часть сериала для сезона восемьдесят первого — восемьдесят второго года. Хани пребывала в скверном настроении с самого момента возобновления съемок. Дэш вел себя так, словно был нисколечко не рад увидеть ее вновь, а Эрик — тот и вовсе едва ответил на ее приветствие. Лишь Лиз Кэстлберри, эта королева сучек, остановилась перекинуться словом, но она была последней, с кем бы Хани хотелось поговорить.
Упершись рукой в бедро, Хаии уставилась на Дженис, стоявшую посреди декораций, изображавших гостиную домика на ранчо:
— Но я хочу пройти только после того, как скажу: «Успокойся, папочка». Так будет точнее!
— Это будет слишком поздно, — ответила Дженис. — К этому времени вы уже должны стоять у окна.
— Но я не хочу делать это таким образом.
— Постановщик здесь я, Хани!
Прищурив глаза, Хани заговорила своим самым противным голосом:
— А я здесь актриса, пытающаяся прилично сыграть роль. И если вам моя работа не нравится, не лучше ли вам подыскать другой сериал и командовать там себе на здоровье!
Стремительно миновав Дэша, стоявшего у окна со сценарием в одной руке и чашкой кофе в другой, она покинула съемочную площадку. В прошлом году все они запугивали ее, но в этом все будет по-иному. Ей надоели эти люди, гоняющие ее взад и вперед, надоело бесконечное нытье Гордона о жизни в Беверли-Хиллэ, надоела вечно недовольная гримаса Шанталь. Раз все равно она ни от кого слова доброго не слышит, то какая разница, как она будет себя вести?
Хани свернула в коридор, ведущий в гримерные, и увидела в его конце Эрика. При виде его у нее ноги стали как ватные. Он провел лето на съемках фильма, где впервые снимался в главной роли, и сейчас выглядел таким красивым, что она не могла оторвать от него глаз.
С ним беседовала Мелани Осборн, привлекательная рыжеволосая девушка, одна из новых ассистенток постановщика. Они стояли так близко друг к другу, что Хани сразу поняла — разговор идет вовсе не о работе. Мелани склонилась к нему в такой доверительной, откровенной манере, что у Хани от зависти свело пальцы на ногах.
Эрик поднял голову и увидел, что подходит Хани. Потрепав Мелани по щеке, он прошел в вестибюль и исчез в своей гримерной.
Настроение у Хани окончательно испортилось.
Мелани подошла к ней с дружелюбной улыбкой:
— Привет, Хани! Я только что слышала, что Росс требовал вас к себе, как только вы освободитесь.
— Ну так пусть пойдет и найдет меня.
— Хорошо, мадам, — пробормотала себе под нос Мелани, когда Хани повернулась, чтобы уйти.
Хани резко остановилась и обернулась к ней.
— Что вы сказали?
— Я не говорила ничего.
Хани окинула взглядом длинные волнистые волосы Мелани и ее пышную грудь. На прошлой неделе ее собственные волосы в очередной раз подстригли «под горшок».
44 
