Особенно,... 
205 
Эйден очнулась только вечером следующего дня. Она постепенно приходила в себя и обнаружила, что возле ее постели сидит встревоженная валида.
— Дорогое дитя, слава Аллаху! — воскликнула Hyp У Бану.
— Значит, я еще жива? — прошептала Эйден. — Я надеялась, что умерла.
— Не говори так! — воскликнула мать султана.
— Но это правда, именно это я хотела сказать! О госпожа! Вы были так добры ко мне, и я понимаю, что, должно быть, кажусь неблагодарной, но я не хочу быть одной из женщин вашего сына. Почему никто не выслушает меня? Явид-хан освободил меня, я хочу вернуться в Англию. О, я знаю, вы скажете, что это невозможно, но я сумела бы сделать это, если бы вы могли просто освободить меня! Я знаю своего мужа, я уверена, что он не женился снова, как вы предполагаете. Он бы хотел, чтобы я вернулась! Я знаю, что он хотел бы! Когда я была женой принца, у меня не было выбора, но сейчас он у меня есть!
— Что же сделал с тобой мой сын, чтобы ты дошла до такого состояния? — спросила валида.
С пылающими щеками, медленно подбирая слова, Эйден рассказала Hyp У Бану, что произошло. Та фыркнула.
— Для мужчин-мусульман — это обычное дело, хотя Пророк запрещает так любить. Однажды меня силой вынудил к этому отец Мюрада, но когда он узнал, что мне не нравятся подобные вещи, он проделывал это только с теми женщинами, которым это нравилось. Поверь мне, Марджалла, такие женщины есть. Я скажу Мюраду, что такие забавы не в твоем вкусе, он не будет больше навязывать тебе этого.
— Я хочу домой, — упрямо повторила Эйден, но валида сделала вид, что не слышит ее, и, убедившись, что с ней все в порядке, ушла, дав ей возможность отдыхать. Эйден сокрушенно покачала головой. Они не будут слушать ее. Ей оставалось одно — умереть.
К своему удивлению, она поняла, что Мюрад всерьез принял ее угрозы о самоубийстве. Ее редко оставляли одну. Еду ей приносили уже разрезанной, чтобы она не могла ножом вскрыть себе вены или пронзить сердце. Ее драгоценные украшения были заперты, и вынимали их только тогда, когда в комнате находился кто-то еще. Она не имела возможности проглотить что-нибудь, чтобы вызвать удушье и тем самым покончить со своим горестным существованием.
В течение следующих нескольких дней ее покорность поддерживали с помощью лекарств, подмешиваемых в еду, поскольку надеялись, что отдых прогонит ее тоску. Мюрад был раздражен. Первый опыт с его несравненной Марджаллой только возбудил его желание обладать ею. В течение следующих нескольких дней через постель султана прошла вереница женщин, но, удовлетворив свои физические потребности, он гневно отсылал их прочь, потому что ни одна из них не могла доставить ему истинного наслаждения. Ни одна из них не напоминала его несравненную и недосягаемую Марджаллу. Он должен обладать ею!
— Он одержим Марджаллой, — жаловалась валида Эстер Кира. — Никакая другая женщина сейчас не устроит его. По крайней мере это не так плохо, как в случае с Сафией, потому что Марджалла презирает султана. Она не будет так беззастенчиво использовать его ради собственной выгоды, как делала главная жена моего сына.
— Сейчас, возможно, и не будет, — ответила Эстер Кира. — Ей еще предстоит смириться с господином Мюрадом, но как только она перестанет печалиться и поймет, что у нее нет иного выбора, кроме как душой и телом отдаться своему повелителю, что, как вы думаете, произойдет, моя дорогая подруга? Я могу сказать. Она умна, и она постарается родить ребенка, лучше сына. Родив сына, как вы думаете, позволит ли она, чтобы его убил старший брат? Нет! Она будет драться за своего сына, как любая другая мать. Она подкупит и перетянет на свою сторону женщин гарема, которые не очень-то любят Сафию. Она может даже убедить султана Мюрада отказаться от Сафии, что, я знаю, не огорчит вас, но подумайте, моя дорогая подруга! Подумайте, что из этого получится!
Если Марджалла займет в сердце султана место Сафии, она сделает так, что он предпочтет ее сына сыну Сафии. В гареме разразится война, война в диване, и даже война внутри империи, когда две женщины будут бороться за получение их сыновьями титула Защитника Веры. В борьбу будут втянуты янычары, и кто знает, чью сторону они займут. Черные и белые евнухи примкнут к разным сторонам, мы ведь знаем, что они всегда оказываются по разные стороны. Разве Явид-хан не освободил Марджаллу? Лучше бы султан разрешил ей вернуться домой.
Слова Эстер Кира дали Hyp У Бану пищу для размышлений. Старуха всегда была добрым другом правящей семьи, и поэтому валиде даже не приходило в голову, что у Кира есть другие соображения, кроме благополучия Оттоманской семьи. Теперь Hyp У Бану вспомнила, как отговаривала Марджаллу даже от попыток вернуться на родину, и почувствовала себя виноватой. Но что еще она могла сделать? Она любила своего сына, а Мюрад твердо решил, что будет обладать этой женщиной. Валида вздохнула. В кои-то веки она не могла найти выход из создавшегося положения, а Мюрад с каждым проходящим днем все больше и больше влюблялся в женщину, которая презирала его.
205 
