Померещилось?
Конрад пустил кобылу рысью, задавая темп отряду. Медлить не следовало, но и загонять лошадей, как нервический пульпидор, барон не собирался.
Примерно через час, когда солнце взмыло над верхушками деревьев, лес отступил от дороги к дальним холмам, а там и вовсе, застеснявшись, удрал к горизонту. По обе стороны теперь тянулись однообразные пологие склоны, сплошь заросшие бузиной и дружинником.
– Ни единой души! Вылезай, потолкуем…
Барон обернулся на голос Коша и обнаружил, что грубоватая реплика хомолюпуса относится к горбуну, которому надоело хорониться в фургоне, в приятном обществе старухи. Рене Кугут устроился рядом с возницей, явно намереваясь с пользой провести время.
Конрад придержал кобылу и поравнялся с фургоном.
– Сударь Кугут, я бы рекомендовал вам не маячить снаружи, пока мы не отъедем достаточно далеко.
– Куда уж дальше, светлость? Вон сколько отмахали! – не замедлил вступиться Кош за нового приятеля.
Горбун в ответ туманно улыбнулся.
– Я ценю заботу, ваша светлость. Скрытность и осторожность всегда находились в числе добрых традиций Надзора, – завершив сей загадочный пассаж, он и не подумал лезть обратно в фургон. – Уверен, под вашей защитой мне ничего не грозит.
– Умён, зубарь!
Кош в приступе дружелюбия хлопнул пульпидора по плечу, отчего тщедушный Рене едва не вылетел на дорогу. Оборотню пришлось ухватить дружка за шиворот, водворяя на место. Горбун мужественно стерпел это проявление теплых чувств.
– Я с детства полагал, что Надзор Семерых занимается нужным и благородным делом, – продолжил Рене Кугут, восстановив равновесие. – С младых, знаете ли, ногтей. Мне всегда импонировала тайна, которая служит высоким идеалам. Даже если общество эти идеалы отвергает.
Он выжидательно уставился на барона.
– Ну… это да, конечно… – после долгой заминки выдавил сбитый с толку обер-квизитор. Затягивать паузу или отмолчаться он счел невежливым. Барон искренне жалел, что подъехал к фургону и завел беседу с горбуном. Вспоминалась детская сказка, когда колдун из Ла-Ланга, отправляя мальчика Дюшика в подземелье на поиски старого башмака лепрекона, наставляет хитроумное дитя: «Главное – молчи! Заговоришь с лепреконом – пропал!»
Поздно, мальчик Конни. Заговорил.
Пропал.
– Конечно, есть Тихий Трибунал. Но Трибунал не всесилен и, главное, послушен короне. Если интересы государства окажутся выше… Вы меня понимаете?
– М-м… в определенной степени…
Меньше всего фон Шмуцу хотелось обсуждать с пульпидором политику короны и работу особых служб. Так и до высочайшей особы легко дойти, а там и до эшафота рукой подать.
– Именно в таких случаях Надзор Семерых просто незаменим. В нашем мире на каждом шагу встречается слишком опасная магия или слишком грозные артефакты. У любого, самого добродетельного монарха может возникнуть искушение прибрать их к рукам. И лишь бескорыстный, бесстрастный и, главное, беспощадный Надзор сумеет разобраться в истоках, не дать использовать во зло… Вы согласны?
– Ну… в некотором смысле…
– Ты о чем, зубарь? – с изумлением вмешался Кош. – Магия? артыфаки? Твоя медаль, что ли, артыфак? Опасный?
Кугут вытаращился на рыжего, словно перед ним вдруг оказался не хомолюпус из Глухой Пущи, а, по меньшей мере, пророк Крибху-панда фри Шайтанья с горы Курурунфа, который, согласно «Турели мифов», зрит в корень, отделяет зерна от плевел, разумное от доброго, а доброе от вечного – но редко кому являет свои откровения бесплатно.
– Медальон? Не стану утверждать, что опасный, – горбун бросил очередной многозначительный взгляд на барона, и Конрада отчетливо затошнило. – Но артефакт, спору нет. А что?
Кош быстро отодвинулся от Рене, словно горбун пригрел на груди карликовую гидру.
– Он тебе зубы заговаривать помогает?
– Нет, его суть лежит в иной области…
– Дык отдай медаль нашей светлости, от греха подальше! И спи спокойно!
Барон хотел поинтересоваться, с чего Кош взял, будто обер-квизитор Бдительного Приказа должен брать на хранение чужие артефакты, но движение на холмах по правую руку отвлекло его внимание.
Всадник. Во всем черном.
Ага, вон еще один!
– Сударь Кугут! Быстро в фургон! За нами следят.
Рене не заставил повторять дважды, юркнув внутрь.
– А вы, Кош, продолжайте править, как ни в чем не бывало. Нет, быстрее ехать не надо. Нам до этих людей дела нет.
– Понял, светлость. Чай, не дурак…