172 
– На сегодняшний день – да. Суть чурихских исследований в области умбрологии мне ясна. Я рассчитываю, что практика теневых экспериментов на добровольцах будет вами прекращена до более полного теоретического обоснования.
– Можете быть в этом уверены.
– Чурих откажет квесторам в обещанной трансплантации?
– Безусловно. Нам необходимо как можно тщательней изучить связь «спутников». Путаница с именами, летаргия и другие скверные последствия сводят на нет все положительные стороны трансплантации! Кроме того, квесторы пострадали в стычке, а кризисный период после пересадки теневого фрагмента очень тяжел. Даже полностью здоровый человек проводит в постели не меньше трех дней…
«Бросало то в жар, то в холод, – вспомнила Анри рассказ Гвоздилы о болезни, постигшей вора. – От жуткого зуда едва не сошел с ума…» Да, от дурацкой стычки на перекрестке была и польза: хитроумный гросс, не нарушая буквы соглашения, откажет квесторам на законных основаниях. Забота о здоровье раненых, противопоказания, обстоятельства, случайно открывшиеся некромантам… Если понадобится, можно, не называя имен, упомянуть интерес к чурихской умбрологии со стороны Тихого Трибунала и Надзора Семерых. Короче, не видать квесторам добавочных теней, как собственных ушей!
Вигилла еле слышно хихикнула.
– Интересно, кому назначались «дивные руки» плотника Ендры Драмбаля? – бросила она в спину Клофелинга. – Драчуна и смутьяна, чью тень мы укрощали всей компанией? Племяннику барона? Чтоб лучше руководил?
– Джеймсу Ривердейлу, – не оборачиваясь, равнодушно ответил гроссмейстер. – Бойцы часто желают иметь дополнительные руки. Хотя лично я рекомендую им запасную голову. Но они не верят. Им даже родная голова кажется лишней.
– А что заказала Агнешка Малая? Третью ногу? Второе седалище? Восьмые клыки?
– Это как раз неважно, – вмешался Фернан Тэрц, не дав гроссу ответить. – Важно другое: что обещали квесторы Чуриху за помощь? Я прав, ваше чернокнижие? На месте главы здешнего Совета я бы обязательно подчеркнул, какое великое одолжение я делаю рыцарям Утренней Зари, принимая участие в их благородном деле… И назначил бы за свою доброту подходящую цену.
Мужчины остановились, глядя друг на друга. Они были очень похожи: рельефные лица, худоба, привычка наклоняться вперед, вглядываясь в собеседника. Профос Надзора и гроссмейстер Совета Высших некромантов вполне могли сойти за отца и сына, повздоривших из-за пустяка. И Фрося при необходимости, пожалуй, с успехом сумел бы прикинуться дамским лекарем-чревоугодником или богатеньким сибаритом, пьяницей и насмешником, как Тэрц легко притворялся стряпчим.
«Это больше, чем личина, – думала Анри. – Это лица. Разные лица одного и того же человека. Вот что надо забирать у теней: лица…»
– Я назначил цену, – сказал Эфраим Клофелинг. – Великую цену.
– Великую для вас? Или для них?
– И для них, и для меня.
– Какую, если не секрет?
– Какие секреты между нами… В случае победы они гарантировали мне свободный доступ к Омфалосу.
Нет, это не было маской, личиной или одним из запасных лиц. Профос действительно удивился. Похоже, Тэрц ожидал чего угодно, но только не этого.
– Зачем вам понадобилась пустая безделушка?
– Ее изготовил мой отец, Бруно Клофелинг. По приказу герцога Губерта.
Старик снял тюбетей, скомкал его в руке и тихо добавил:
– Омфалос – это все, что осталось от магистра… э-э.. Хендрика Високосного. В какой-то степени это и есть сам магистр.
* * *
– Я знал, что вы догадаетесь, – спокойно кивнул Рене. Тени на лице горбуна качнулись, оплыли потёками туши. – Когда вы поняли, что я – Черный Аспид?
– Начал подозревать, когда вы сообщили, что ваш медальон – Пуп Земли. Уверился же окончательно, когда ваши соратники на перекрестке ударили в спину квесторам, а потом не стали обвинять вас в краже святыни. Да и белые не случайно погнались за вами. Вы знакомы?
– Лично? Нет. Но в столичной галерее Ордена есть изображения всех владык Майората. Они наверняка узнали меня по портрету. Что же до сострадания и помощи… Черный Аспид, который сбежал из Майората, выкрав Омфалос – личность противоречивая. Я уже не тот, каким был, занимая Цитадель. А как колдун-медикус, я давал клятву.
Влетев в комнату, шестикрылый мотылек-пыльцеед начал кружить вокруг свечи. По стенам заплясали черные танцоры, изгибаясь и подпрыгивая. Нехорошо прищурясь, Рене Кугут наблюдал за гибельным танцем мотылька. Барон хотел отогнать глупую комашку от пламени, но опоздал. Легкий треск, облачко приторно-сладкого дыма – и танец на стенах прекратился.
172 
