93 
Мы проходим. И немедленно обнаруживаем в комнате, куда нас приглашает Монахова, знакомую долговязую девицу по имени Ольга, ходячий ужас расхитителей девственности.
– Здравствуйте…
– Бонжур, мадмуазель! – У Олега сегодня явно шутливое настроение, и это ясно говорит мне: он собирается ставить эксперименты. – Наслышаны, наслышаны о вас! Позвольте поцеловать вашу доблестную ручку, которая повергла в прах шестерых негодяев!..
Олег делает шаг вперед, собираясь осуществить продекларированное намерение – и тут девица с неожиданным проворством шарахается от него прочь. Шарахнулась, и сама устыдилась своего порыва, зарделась, аки майская роза… отчего стала выглядеть куда более симпатично.
– Ну что вы, Оленька?! – комично хватается за бороду мой соавтор. – Мы с Дмитрием – меня, кстати, зовут Олег, почти ваш тезка! – мирные люди, и даже бронепоезда на запасном пути у нас нет. Зачем дергаться, зачем стулья ломать? Я действительно хотел поцеловать вам руку – а вы что подумали? Похоже, я чудом избег ужасной участи!
Он паясничает вполсилы.
Для затравки.
Это его девиз: «Малознакомого собеседника надо чуть-чуть раздражать, тогда он злится и говорит правду».
– Ничего я не подумала! – Ольга заставляет себя взглянуть Олегу в лицо; глаза девицы слегка на мокром месте. – Как-то само… само собой получилось. Извините.
– Да ладно, не за что извиняться! – вклиниваюсь я, дабы не торчать молчаливым столбом посреди комнаты. – Со всеми бывает.
Я не уверен, что это бывает со всеми, но слово не воробей.
Не вырубишь топором.
– Вы за стол, за стол садитесь, я сейчас еще две рюмки достану, – спешит внести свою лепту в «устаканивание» ситуации хозяйка дома.
Только тут я замечаю: на столе красуется початая бутылка коньяка «Коктебель», две рюмки, изрядная горка бутербродов с сыром и ветчиной, вазочка с фруктами, печенье… Выходит, «устаканивать» будем в прямом смысле слова.
А бутерброды – это хорошо! Это правильно. Мы ведь после тренировки даже пожрать не успели, сразу сюда мотанули.
– Я же говорила: у нас тут маленькие посиделки. А то я в последние дни совсем извелась, вот и позволила себе немного расслабиться.
Я ее понимаю. Я ее очень хорошо понимаю! Когда сын висит несколько дней между жизнью и смертью, а муж пропал незнамо куда, – поневоле изведешься! И вдруг разом выясняется: и муж нашелся (или почти нашелся, скоро узнаем), и сын очнулся, пошел на поправку.
Все понятно.
– Вы, Оленька, тоже выпейте, вам сейчас не повредит.
Оленька судорожно кивает и со всей осторожностью присаживается на краешек стула. Со стороны кажется: она готова опять вскочить при малейшей опасности.
Нервишки шалят?
Олег уже уцепил бутылку, вертит ее в руках, озабоченно нюхает. Это у нас обоих вошло в привычку – с тех пор как пару раз нам подсовывали «пальной» коньяк, пахнущий отравленными им же клопами.
– Вполне приличный питьевой коньяк, – выносит он свой вердикт. – Можно употреблять вовнутрь.
– Питьевой? А что, бывает другой? – удивленно интересуется Монахова, доставая рюмки.
– Бывает! – радостно сообщаю я, ибо этот вопрос возникает почти всегда. – Коньяк бывает коллекционный, питьевой и технический – для протирки физиономии продавца!
Ольга, не удержавшись, прыскает в ладошку и наконец расслабляется.
Эту классификацию разработал в свое время наш приятель и «собрат по перу» Андрей Шмалько. Кстати, смех смехом, а классификация вполне точная.
Подождав, пока хозяйка займет свое место за столом, Олег торжественно разливает коньяк по рюмкам. Рюмки у «просто Татьяны» правильные: небольшие, пузатые и с короткой ножкой.
– За то, чтоб вся эта история благополучно закончилась, и чем скорее, тем лучше! – провозглашает он тост.
– Ох, Олег, ваши бы слова – да богу в уши! – вздыхает Монахова, потом вздыхает еще раз и делает глоток.
Присоединяюсь.
Коньяк действительно питьевой.
Поставив на стол рюмки, мы, как два оголодалых хищника, набрасываемся на бутерброды с ветчиной.
– Дмитрий, если хотите курить, – курите. Здесь можно. – Монахова извлекает откуда-то из-за спины бронзовую пепельницу в форме остроносой туфли. – А вы, Оленька, рассказывайте. Дмитрий с Олегом, собственно, за тем и приехали.
Это мы, значит, приехали.
Никто нам не звонил, не звал, адреса не оставлял – сами приехали, коньяк учуяли, на хвост упали, сейчас приставать начнем…
Это я вредничаю, если кто не заметил.
93 
