Проходит минута, другая…
Стук ботинок. И сосущее под ложечкой ощущение, что это уже было, было… было!.. Кошмар, ты вязнешь в болоте, рвешься наружу, к воздуху, к жизни, но силы на исходе, а испорченный проектор крутит один и тот же эпизод снова и снова… Ну почему, почему человек готов разбить себе голову о стену только потому, что надежда умирает последней?!
Гулям возникает из тумана, смотрит на угрюмые лица и молча идет вдоль призрачной стены. Шагов через тридцать он вновь ныряет во мглу. Это повторялось трижды. И всякий раз через пару минут гулям возникал на том самом месте, где входил в туман. В конце концов мужчина прекратил бесплодные попытки и вернулся.
Остальные тупо молчали, глядя в землю. Доктор Кадаль без сил опустился на ступеньки; ладонь нащупала рядом что-то холодное, слегка упругое. Доктор скосил глаза — и, невольно вскрикнув, отскочил в сторону.
На крыльце лежала забытая нога в лаковом ботинке, принадлежавшая, по мнению администраторши, исчезнувшему за пеленой хаким-эмиру. Выглядела нога совсем свежей, и никаких признаков разложения в ней заметно не было.
На вопль доктора обернулись все. Телохранитель Равиля и охранники уже сжимали в руках пистолеты, но тревога, к счастью, оказалась ложной.
«А ведь они только и ждут случая, чтобы спустить курок — обожгло вдруг доктора. — Сухой треск, височная впадина лопается под напором — и содержимое твоего черепа, венец сотен веков эволюции… — Нужен виноватый. И если он отыщется…»
— Надо бы ее, заразу… — двусмысленно предложил Равиль, кивнув на ногу. — Законсервировать, что ли?! А то лежит тут, как эта…
Шейх пощелкал пальцами, ища сравнение, не нашел и стряхнул пепел на лак хаким-эмировского ботинка.
— Пожалуй, — кивнула администраторша. — Доктор, как это лучше сделать? — обратилась она к Кадалю.
— Я… я не знаю! — растерялся психолог. — Я ведь не совсем доктор… то есть совсем, но не так, как вы считаете! Ну… в кулек, наверное, — и обложить льдом. У вас холодильник есть?
— Холодильник-то есть, зато электричества нет, — вмешался гулям, безуспешно пытавшийся выйти наружу.
— А если ее тово… заспиртовать? — предложил вдруг молчавший до сих пор пьяница.
— Хорошая мысль, — неожиданно согласилась женщина. — В медицинской части есть спирт. Усмар, возьми-ка ногу господина хаким-эмира и отнеси ее в лабораторию. Спирт в сейфе, ключ от сейфа висит на панели за дверью.
Усмар хотел было что-то возразить, но передумал, брезгливо взял отсеченную конечность двумя пальцами за лодыжку и направился в глубь мектеба. Пьяница-козопас как привязанный последовал за ним.
Администраторша прислушалась, как затихают на лестнице их шаги, и повернулась к оставшимся.
— Итак, мы заперты здесь неизвестно насколько, — спокойно констатировала она. — Электричества у нас нет, холодильники, соответственно, не работают…
— Воды тоже нет, — буркнул Равиль.
— Совершенно верно, господин ар-Рави. А если вы будете столько курить, то скоро не будет и кислорода. И без того уже дышать нечем!
Большой Равиль извлек из бороды сигару, втянул, раздувая ноздри, воздух…
— Действительно душновато, — согласился шейх. — Так что ж теперь, и не курить? Тогда я вообще задохнусь!
Огромный клуб дыма, выпущенный Равилем, должен был подтвердить истинность этого утверждения.
Женщина секунду поколебалась и решила не связываться с «горным орлом».
Пока, во всяком случае.
— В общем, нам надо сообща постараться…
В недрах мектеба раздался глухой удар, потом еще один, а вслед за ними — треск и грохот.
Стоявшие на крыльце гулям и телохранитель Равиля (последний — после короткого кивка хозяина), не сговариваясь, ринулись вверх по ступенькам. Но тут оказалось, что дверной проем прочно закупорен объемистым хайль-баши, который, похоже, никуда не торопился.
Как пробка в бутылке старого вина, залитая смолой, — философская пробка, понимающая неизбежность прихода штопора, но отнюдь не стремящаяся ускорить час встречи с ним.
И впрямь, когда необъятный мушериф соизволил посторониться, в дверях возник не кто иной, как старый знакомец: растрепанный надим Исфизар. «Опять все повторяется, — обреченно подумал доктор Кадаль. — Сейчас будут вопли, потом его унесут… и ноги накроют пиджаком». Однако доктор ошибся: губы надима на этот раз были решительно сжаты, а бесцветные глаза смотрели твердо и даже вызывающе.
— Господин Исфизар! Вы же были заперты! — изумилась-возмутилась администраторша.