Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
49 
Зартак-пахлаван и его борцы мялись перед разгневанной комиссаршей, как проказники, обчистившие чужой сад, перед грозной мамашей. Усатый был раздет до пояса и чуть кособочился. Похоже, не выдержал, плюнул на возраст и полез в «очаг»: размять кости. Это добавляло сцене комичности: высоченная ат-диперан, с изумительной осанкой мачты – и мускулистый, извалянный в песке богатырь, тайком охающий при каждой попытке выпрямиться.
Скандал развивался на унилингве. Дама в красном желала дополнительно унизить спортсменов, делая помпилианца свидетелем подробностей. Стоя поодаль, Тумидус зевал с отменным равнодушием.
– Я сказала: молчать! Не сомневайтесь, я подам рапорт куда следует. Вам недолго осталось коптить небо в Комитете федерации…
– Не надо мне угрожать…
– Я не угрожаю. Я обещаю. И всегда исполняю свои обещания…
Комиссарша сорвала с пояса злополучные щипцы. Ожидалось, что она с размаху съездит инструментом по уху проштрафившегося Зартака. Но вместо этого, вполне естественного действия, буйная дама ухватила щипцами невидимый предмет – и начала ворочать добычу в воздухе перед опешившим пахлаваном. Зартак охнул, покачнулся, отступил на шаг назад…
И Лючано вспомнил, где видел похожие щипцы и похожую даму.
Ему исполнилось восемнадцать, когда «Filando» гастролировал на Южном Тимэне. Заказ поступил из вехденской общины, и маэстро Карл доверил исполнение «малышу». Ничего сложного: чуточку поработать с моторикой старухи, корректируя ряд элементарных движений. Вехден-заказчик так и сказал: элементарных.
Юного Лючано отвели в дом куклы, усадили в углу отдельной комнаты, прямо на полу, где поверх ковролина зачем-то насыпали чистый песок, и велели ждать. На лицо кукольнику набросили газовую вуаль: дескать, обычай. Ждал он недолго: через пять минут в комнату привели дряхлую старуху из числа Хозяек Огня.
Девушка – служанка или член семьи – помогла старухе закрыть рот черной повязкой, такой длинной, что ее пришлось наматывать в несколько слоев. Затем подала немощной женщине щипцы и разожгла огонь в большой чаше, стоявшей на алтаре, загрузив туда уйму мелко наколотых щепок розового цвета.
Старуха доковыляла до чаши и стала помешивать огонь щипцами.
Работенка и впрямь оказалась легче легкого. Лючано чуть не заснул, вполглаза следя за тем, чтобы карга могла заниматься любимым делом без помех. Она, скорее всего, и сама бы справилась, но более молодые родственники решили не рисковать, заказав услуги невропаста. Кому-то было очень важно, чтобы старуха перед смертью всласть наработалась щипцами.
Аромат розы плыл по комнате. Вскоре к нему добавилась терпкая горечь пряностей. Нотка свежих опилок от хвойного дерева. Нет, не опилок, а тончайшего среза, на котором застыли капельки смолы. Оттенок туи, словно зеленые веточки растерли между пальцами…
Не спать!
Работать!
Лючано выдержал до конца. Щепки прогорели, пламя угасло. Старуха присела на скамеечку, а девушка-помощница выгребла из чаши угольки с золой, сложила в коробочки и унесла с собой. Когда за кукольником явились, чтобы увести прочь, старуха наматывала черную ленту, ранее скрывавшую ее рот, спиралью на высокий колпак.
Заплатили вехдены щедро.
– Старая Дева, – сказал маэстро Карл в ответ на вопрос «малыша». – Уж не знаю, как их зовут на вехд-ар, а я говорю: Старая Дева. Девочек отбирают с детства, по совокупности признаков. Гормональные препараты, операции, специальная диета… У них не бывает месячных. Почти нет отходов жизнедеятельности. Они не спят с мужчинами, не беременеют и не рожают. Если Старая Дева порежет руку, крови очень мало, и рана быстро рубцуется. Короче, с жидкостями у них своеобразные отношения.
– А щипцы?
– Старым Девам разрешено ухаживать за алтарным огнем без спецодежды. Не считая ротовой повязки – эти ленты они носят с собой на головном уборе. Шипцы – их атрибут. Говорят, будто Старая Дева, помахивая щипцами перед другим вехденом, способна уменьшить или увеличить его потенциал. Смотря каким образом махать… Твоя кукла очень стара и скоро умрет. Семья позволила ей на пороге смерти не опозориться, выполнив заветный обряд с честью.
Когда Лючано вспомнил о розовых щепках в чаше, маэстро рассмеялся:
– Сандал, малыш. Тимэнский сандал. Дорогое удовольствие…
Директор «Filando» задумался и непонятно закончил:
49 
